ОПТИНА ПУСТЫНЬ - живая летопись

Наше спасение заключается в том, чтобы мы смотрели за собой повнимательнее.
    Вопрос о спасении должен постоянно стоять в центре внимания христианина. Он обязан всегда и везде помышлять о вечности. И тогда его мысль, подобно горящей свече, станет показывать ему, от чего удаляться и к чему стремиться.
    В наше время откровенность в духовной брани есть самое наилучшее средство, ведущее к очищению души, а значит, и ко спасению.

Отец Исаия с братией ушел в горы в Амткельское ущелье. Он рассказывал иногда духовным чадам об этом периоде. Когда они поднялись в горы в поисках подходящего места жительства, на одной из полян увидели джейрана, который при виде монахов обошел поляну вокруг, свистнул и быстро умчался. Поляна оказалась обжитой, здесь, очевидно, когда-то жили подвижники. В глубине ущелья нашли каменный жернов водяной мельницы и восстановили его. На поляне росла огромная вековая липа, полая внутри. Очистив дерево изнутри, устроили в дупле четыре помещения с приставной лестницей: на первом «этаже» была кухня, на втором — келья на два места, на третьем хранились продукты, на четвертом — оборудовали крошечную церквушку.

В 313 году святой Константин Великий издал указ, согласно которому христианам разрешалась свобода вероисповедания и они уравнивались в правах с язычниками. Но его соправитель Ликиний был убежденным язычником и в своей части империи решил искоренить христианство, которое значительно распространилось там. Ликиний готовился к войне против Константина и, боясь измены, решил очистить от христиан свое войско.

Сегодня мы празднуем память святых сорока муче­ников Севастийских. Они были воинами, их принуж­дали отречься от Христа и принести жертву бесам. Их били, мучили, наконец, раздев донага, загнали на се­редину озера. Была зима, и дул пронзительный ветер, а на берегу мучители устроили теплую баню: язычни­ки хотели этим соблазнить святых мучеников. Но воины Христовы мужественно терпели стужу и лю­тый холод, укрепляя себя пением псалмов. Однако один все же не выдержал муки, побежал в баню, ду­мая тем спастись, но погубил и временную, и вечную жизнь. Едва коснулся он порога, как упал замертво.

Премерзкий грех — гордость, но мало кто сознает его в себе, потому что он глубоко в сердце укрывается. Начало гордости есть незнание себя самого. Это незнание ослепляет человека, и потому человек гордится. О, когда бы человек познал себя самого, познал бы свою бедность, нищету и окаянство, он никогда бы не гордился! Но тем более несчастен человек, что не видит и не познает бедности и окаянства своего. Гордость познается отдел, как дерево от плодов. Посмотрим же, каковы плоды этого горького семени — гордости.

Один хорошо мне знакомый и уважаемый священник рассказывал, что один его прихожанин постоянно видит Пресуществление Святых Даров за Литургией. Это простой казак преклонных лет, ведущий чистую жизнь и отличающийся необыкновенным смирением. В первый раз, стоя в алтаре, он сподобился этого великого и страшного видения так: раздувал он кадило, и вдруг показалось ему, что блеснула яркая молния и упала в чашу. Затем из чаши поднялся пламень и начал ходить по престолу. Когда священник взял чашу в руки для причащения, то его окружил пламень со всех сторон, а затем этот же пламень оросил всех молящихся. Казак изменился в лице, видя, что священник принимает внутрь себя пламень.

Пост состоит не в том только, чтобы есть редко, но в том, чтобы есть мало; и не в том, чтобы есть однажды, но в том, чтобы не есть много. Неразумен тот постник, который дожидается определенного часа, а в час трапезы весь предается ненасытному вкушению и телом, и умом.

Преподобный Павел Препростый жил в IV веке. Препростым он назван за свое простосердечие и незлобие. Преподобный был женат, но, узнав о неверности супруги, оставил ее и удалился в пустыню к преподобному Антонию Великому (память 17 января). Павлу было уже 60 лет, и святой Антоний сперва не принял Павла, почтя его неспособным к тяжелой отшельнической жизни

Тебя обижают другие, а ты терпи; тебя обижают, а ты сожалей о них, что грешат; тебя обижают, а ты заботься о том, нельзя ли их как-либо сделать добрыми, и сам подавай им добрый пример словом и делом.

Авва Пимен говорил: "Зло никаким образом не истребляет зла; а потому, если кто сделает тебе зло, ты делай ему добро, дабы добром истребить зло".

По учению, св. Четыредесятница есть «учительница умеренности, мать добродетели, воспитательница чад Божиих, руководительница беспорядочных, спокойствие душ, опора жизни, мир прочный и невозмутимый; ее строгость и важность умиряет страсти, угашает гнев и ярость, охлаждает и утишает всякие волнения, возникающие от многоядения».

— И вот после всего этого мама услышала, что совсем недалеко от дома, где мы жили, живет хирург-архиепископ, который помогает даже самым безнадежным больным, — продолжает Валентина Герасимовна. — Помню, как она понесла меня к нему, поднялась со мной на руках на второй этаж и, пройдя по длинному узкому коридору к дверям, у которых выстроилось много людей, заняла очередь. Помню, как из кабинета, где шел прием, вышла худощавая, в черненьком, женщина, раза два прошла туда-сюда (судя по описанию, скорей всего это была секретарь Владыки Луки Евгения Павловна Лейкфельд — Н.С.). Детей в очереди кроме меня не было, и, думаю, поэтому эта женщина пригласила нас войти прежде, чем подошла наша очередь.

1. Умеренный и разумный пост – основание и глава всем добродетелям.


2. Пост, войдя в душу, убивает во глубине ея лежащий грех.

 

3. Как дышать необходимо, так и поститься.

Если тебе, сын мой, Бог приведет быть в солдатах, то и там живи по-Божии: храни себя так, чтоб и в малом чем Бога не прогневать. Прежде всего, великому государю служи верой и правдой, в бою будь тверд, без-страшен, стой мужественно противу врагов, сам отнюдь в руки не давайся: бейся храбро, пока на ногах стоишь. Паче всего бойся измены, чтоб не быть тебе под проклятием и не погибнуть навеки: лучше умереть, чем изменить.

Мы с вами слышали сегодня в евангельском чтении высокую оценку и похвалу от испытую­щего сердца Господа будущему апостолу Нафанаилу: «...Вот подлинно Израильтянин, в кото­ром нет лукавства» (Ин. 1, 47). И это похвала христианину, это похвала той Церкви, о кото­рой Господь изрек: вот Церковь, в которой нет лукавства, нет суетных измышлений человечес­ких, которая вся есть истина во всем ее учении, Таинствах, богослужении, управлении, во всем ее устройстве.

Что же? Ты недоволен тем, что ведешь (в посту) трезвую жизнь? Что не уязвляешься чужим благополучием? Что твой ум ясен? Что твоя плоть не осквернена? Что твоя душа цветет? Что ты слу­шаешь Писания с радостью? Что не болтаешь, чего не следует? Что, одним словом, ты как будто уже не человек, но почти ангел?