- Почти сорок лет управлял покойный обителью, а его как будто не видно и не слышно было. Никому никогда не уколол он глаза своим настоятельством, не надмевался своим достоинством. Во всем и везде ставил он себя наравне с братией: первый во храм, первый в труде. Истинно уж по слову евангельскому вел житие: болий в нас да будет всем слуга. И точно, всем был, первый слуга. С какой искренней, сердечной любовью относился он к братии! В некоторых больших монастырях теперь за всякую малость гонят молодежь вон, забывая, что молодой человек как воск, что при благоразумии и братском терпении из него все можно сделать. При покойном этого не было. Он уж, бывало, не выгонит. Напротив, чем, бывало, немощней человек, тем крепче он держится за него. Разве иной сам уже не пожелает остаться в обители. И уж как он, бывало, ходит за ним: как мать за малым ребенком. «Он,» скажет, «в нашу обитель пришел искать спасения, с любовью пришел к нам, доверился нам, душу и вечное спасение нам поручил. А мы за его любовь заплатим ему призрением? Да не будет! Христос немощи всего человечества восприял на Свои рамена. А мы не потерпим немощи одного человека? Падших поднимают, немощных врачуют, а не топчут, не изгоняют. Какой же это будет врач, который гонит от себя больных? За каждую порученную нам душу мы должны отчет Богу дать. Бог и стяжет нас на страшном суде, если мы дадим погибнуть душе нашего брата. Мы, скажет, взяли его на свои руки, мы за ним ходили, мы его воспитали. За что же другой-то примет мзду за наше насаждение?» - Вот как мудро рассуждал старец! Прислали к нам для исправления одного мирского священника. Человек он был весьма слабый, да и неспокойный. В какой-то праздник архимандрит служил литургию. А у нас, как вы знаете, во время проскомидии, братия входит в алтарь, разбирают с жертвенника поминанья и тут же в алтаре и на левом клиросе прочитывают их. И священник подначальный вошел вместе с другими в алтарь и тоже взял поминанье с жертвенника. Но вместе с книжкой взял с жертвенника двугривенный, - известно на что! - и спрятал его в карман. Мало ли каких несчастных бывает! Иеродиакон заметил это. Кончается литургия. Идет он к архимандриту и рассказывает, что вот, что сделал священник. - Да долго ли ж, говорит, батюшка, мы будем терпеть его? Сколько раз мы замечали это за ним! Сколько раз нам докладывали про него! Не важны деньги, а важен соблазн. Готовишься приступать к таинству, а тут вдруг видишь такой соблазн, - «Да уж».