ТИТ МОЛЧАЛЬНИК

Рядом с Благовещенским храмом г. Козельска, который, в отличие от других церквей города, почти никогда не закрывался, похоронен подвижник благочестия – молчальник Тит. Сегодня, 2/15 апреля - день его памяти.

Тит, как сохранилось об этом лишь скудное предание, – родом был из Курска, звания дворянского, чином секретарь. Был ли Тит женат, имел ли детей, тоже осталось безвестным. Он в начале минувшего столетия решился оставить отчизну земную—родной город и присных своих. В средних летах жизни своей, приняв на себя юродство Христа ради, вышел он из родного города и, поменявшись с первым попавшимся ему нищим своей одеждою, в рубищах нищеты удалился в ближайший лес, где и подвизался некоторое время в посте, молитвах и подвигах пустынных, уготовляясь на скорби тесного пути крестоношения и на подвиги терпения. Потом, одушевляемый верою и усердием к святым Божиим, странствовал несколько лет по святым местам, прославленным присутствием нетленных мощей угодников Божиих. Припадая к чудодейственным гробницам их, испрашивал он себе помощь свыше на подвиг, превосходящий меру немощной воли человеческой. Облечённый осенением благодатным, не без Промысла Божия, достиг странник пределов Калужских, и в г. Козельске решился остаться для странствия в царствие небесное, путём молчания и терпения, с непрестанною молитвою к Богу. Особенно возлюбил он в Козельске церковь Благовещения Пресвятыя Богородицы: около двух недель привитал он при ней без крова и жилища, днём присутствуя при всех богослужениях в храме, ночи же проводя в бдении молитвенном в его преддверии. Здесь, у образа страшного суда Божия, начертанного на стене церковной, распростёршись долу, изливал он душу свою в молитве к Богу, забывая о пище и питии и покое телесном. Неведомый странник и его умилённая и постоянная молитва, то в храме, то в его преддверии, вскоре привлекли внимание причта и прихожан Благовещенской церкви: они стали его расспрашивать, как зовётся и откуда к ним пришёл; но на все вопросы странник отвечал молчанием, жестами указывая вопрошавшим, что он глухонемой. Проходя молитвенный свой подвиг под сенью Благовещенской церкви, питался он подаяниями нищелюбцев, видевших в нём человека увечного. Но это вскоре начало тяготить раба Божия, и он не пожелал более пользоваться пищею туне, ибо чувствовал себя ещё в силах для трудов телесных. Придя в дом Благовещенского священника, о. Феодота, молча взялся за вёдра, и наносил воды, потом нарубил дров для домашней потребы священника, и с тех пор стал у него пребывать в совершенном молчании и смирении, исправляя все чёрные работы в доме и на дворе. Неусыпно занимаясь трудами телесными в пользу своих домохозяев, от которых пользовался пищею и жилищем, неусыпно бдел он и в молитвах пред Богом, ежедневно посещал храм Божий при богослужениях, ночи же проводил коленопреклонённый в отведённом ему угле. Долго неведомо было в доме Благовещенского священника имя смиренного и трудолюбивого странника: почитая его глухо немым, домашние о. Феодота долгое время звали его убогим. Но, присматриваясь к жизни и подвигам убогого, о. Феодот убедился, что он весьма богат добродетелями, почему и начал его уважать, как истинного раба Божия. Приметив, что глухота безымянного странника есть только мнимая, потому что всегда откликается он на зов своих домохозяев, о. Феодот пытался неоднократно узнать его имя, но всегда безуспешно. Однажды, взявши церковные святцы, позвал он к себе раба Божья и, присматриваясь к выражению его лица, громким голосом начал перечитывать по святцам имена святых. Когда произнёс он имя св. апостола Тита (25 августа), странник улыбнулся и сделал знак рукой, что тезоименит сему Апостолу. Любил он также, во время совершения о. Феодотом обычного священнического правила пред богослужением, тайно подкрадываться к тому покою, где оно совершалось, и таким образом делаться участником келейной молитвы священнослужителя, которого особенно всегда уважал, нередко выражая ему своё уважение земными поклонами. Домохозяева молчаливого Тита начали также примечать, что с его водворением у них в доме, видимо, почило над ним особое благословение Божие, что и приписывали они молитвенному предстательству столь усердного и неусыпного молитвенника. Уважая всё более и более подвижника Божия, и видя притом всеобщее уважение к нему граждан Козельских, стыдился о. Феодот долее иметь его у себя за работника и умыслил поселить его вблизи Благовещенской церкви в сторожке церковной, поручив ему должность церковного сторожа, как испытанному в благочестии и приверженности к храму Божию. Обрадовался очень раб Божий новому послушанию, соединённому с близостью к храму и в уединённом жилище дающему полный простор молитвенным его упражнениям. Здесь вдали от обычной суеты житейской, неразлучной с бытом семейным, среди которого он жил у о. Феодота, в полной тишине и безмолвии, предался любитель молчания ещё большим подвигам молитвенным. Единственным украшением его хижины служил многочтимый подвижником келейный образ святителя и чудотворца Николая, пред которым от доброхотных подаяний усердствовавших к нему богомольцев теплил он неугасимую лампаду, и пред которым большую часть дня и ночи проводил в коленопреклонённой молитве. Коленопреклонённый на молитве, проводил так целые ночи и в таком положении забывался сонною дремотою. Для отдохновения своего имел он впрочем твёрдую, ничем непокрытую и весьма узкую дубовую скамью с кирпичным изголовьем, в коем поставленные ребром кирпичи вместо покоя, могли причинить лишь болезненное безпокойство телу труженика. Изголовье это, чтобы не слишком бросалось в глаза посетителям его келлии, прикрывал он рогожею, под которою, летним временем, имел обыкновение подкладывать собранные вблизи колкие травы. Пищею подвижнику служила большею частию просфора церковная, которою при всяком богослужении снабжал его почитавший о. Феодот, или же грошёвая булка, либо калач, которые и вкушал с кружкою воды и небольшим количеством соли. От тёплых варёных снедей, елея, вина и молочной пищи, со времени переселения в сторожку церковную, Тит отказался, а если и принимал от приносивших что либо из подобных снедей, то лишь для того, чтобы накормить ими потом собиравшихся у церкви нищих, имевших у него нередко кров и трапезу. Обыкновенною одеждою Тита был худенький кафтан из крестьянского сукна, опоясанный верёвочкою, и длинная холщёвая рубаха с косым воротом. На ногах носил лапти, летним же временем по большей части ходил босым. Всегда почти видели его с открытою головою, и в этом не стеснялся он ни стужею зимы, ни зноем лета. Почитавшие Тита жители Козельска нередко дарили ему приличную одежду и обувь; но вещи эти всегда очень скоро переходили к нищим, а подвижник по прежнему прикрывал тело своё известным всем кафтанчиком со многими заплатами. Заметно было впрочем, что, несмотря на убожество одежды своей, соблюдал он всегда в ней опрятность и чистоту, равно как и в келлии своей, в которой никогда не было видно безпорядка; все вещи в ней: лопатка, топор для рубки дров, метла для подметания церкви и церковного погоста, железная кружка и ведро для воды,—всё это всегда стояло у него в порядке на своём месте. Летним временем любил подвижник, под предлогом охраны, проводить ночи у притвора церковного в коленопреклонённой молитве пред изображённою там иконою Страшного суда. Уважали столь умиленного молитвенника посетители Благовещенской церкви и, присутствуя там за службами церковными, имели обычай, проходя мимо коленопреклонённого Тита, класть возле него от усердия своего деньги и вещи, с записками имён о здравии или за упокой. Положив приношение своё, быстро удалялись богомольцы, чтобы любопытством своим не нарушить молитвенной сосредоточенности подвижника, который, при молитве своей, видимо отрешался от всего земного. Приношения подобных благотворителей Тит обыкновенно расточал нищим, а деньги с записками имён отдавал о. Феодоту, для служения по ним молебнов и панихид, за которыми усердно молился за благотворителей своих. Мало что оставлял он иногда из этих денег для неугасимой лампады пред келейною своею иконою и для дневного своего пропитания. Никогда ни у кого ничего не просил и всегда устранялся случаев получать явные подаяния в качестве неимущего. Молчаливый Тит очень часто говел и приобщался Святых Христовых Таин. Проведши пред исповедью целую седмицу в строгом посте и усиленных молитвенных бдениях, брал он незажжённую свечу и подходил с нею к о. Феодоту по окончании утреннего богослужения, что означало желание его исповедаться. Безмолвная исповедь молчальника, сопровождалась всегда слезами и рыданиями: прочитав вслух исповедующегося последование к исповеди и молитву исповедания грехов, о. Феодот давал ему обычное разрешение и затем прочитывал ему последование ко Святому Причащению. К Святым Христовым Тайнам Тит тоже приступал с особенным умилением и многими слезами, после чего задумчивое всегда лицо его цвело особенною радостью, взоры же и кроткая улыбка выражали благодатное состояние его души. Некоторые знамения удостоверяли, что молитвы молчаливого подвижника были благоприятны Богу: о. Феодот имел престарелого родителя, заштатного и вдового священника о. Иосифа, который, переселившись к сыну, пожелал жить поближе к церкви, для чего и пристроил для него о. Феодот отдельный покой к сторожке церковной. Поселившись там, о. Иосиф сделался ближайшим соседом молчаливого Тита, свидетелем постоянных молитвенных его подвигов. По словам о. Иосифа, неоднократно слышалось ему в ночное время в келлии Тита необыкновенно сладостное пение церковное, как бы многих голосов, певших согласно некую Божественную песнь. Проснувшись однажды при этом пении, подвигаемый любопытством, о. Иосиф тихо встал с ложа своего и подошёл к стеклянной двери, разделявшей покой его с келлиею Тита. Пение мгновенно прекратилось, и он увидел сквозь дверь только одного Тита, коленопреклонённо молившегося пред своею иконою. В другой раз, тоже ночью, был разбужен о. Иосиф необыкновенным светом и благоуханием, которые разливались из келлии молчальника. Устрашённый этим необычайным явлением, трепеща всеми членами, подошёл опять старец к двери Титовой, и по-прежнему лишь одного его увидел молящимся на коленях, осеняемым тусклым светом неугасимой его лампады. Слышанное и виденное им хранил благочестивый старец в глубине своей души, и только пред кончиною своею передал о том сыну своему о. Феодоту и некоторым другим благочестивым людям Козельска. Почувствовав приближение кончины своей, Тит знаками просил позвать к нему о. Феодота. Когда тот пришёл к нему, молчальник ясно и чисто произнёс: «Исповедуй меня и причасти Святых Таин, ибо близится мой конец». Изумлённый такою нечаянностью, с благоговением принял он от него первую изустную исповедь, затем причастил умирающего Святых Христовых Таин и напутствовал его таинством Елеосвящения. Поблагодарив о. Феодота за всегдашние его к нему благодеяния, Тит просил о поминовении его при совершении им Божественной литургии – в знак же своих о нём загробных молитв подарил он о. Феодоту единственное сокровище своё – келейную свою икону святителя Христова Николая, бывшую неразлучною спутницею труженической его жизни. Труженическое тело подвижника, опрятанное о. Феодотом с некоторыми усердными к нему жителями Козельска, по совершении обычного погребения христианского, на которое собрался почти весь город, было предано земле в ограде Благовещенской церкви, невдалеке от места его подвигов. По свидетельству очевидцев, помнивших раба Божия,—был он роста среднего, сутуловат и худ телом от постоянного поста и молитвенных бдений – волосы имел тёмные с проседью, длинные и гладкие, закрывавшие большую часть его лица, бороду окладистую, глаза карие, припухшие от частых слёз, лицо смугловатое, как бы елеем умащённое, с выражением умилительным и приятным. Жил он и скончался в первой половине минувшего столетия, имея от роду лет около 50 ти. И по сей день в Благовещенском храме совершаются панихиды по блаженному Титу, молчальнику Козельскому, и по его святым молитвам многие христиане получают помощь и благодать от Бога.

Источник: "Благовещенский храм г. Козельска", Козельск, 2013