Оптинские старцы являли собой пример того, как правильно относиться к скорбям и искушениям, которых было очень много в их жизни.
Врагу ненавистно духовное руководство, старчество, которое обессиливает его козни, так же как ненавистна умносердечная непрестанная молитва, без которой нельзя стяжать даров духовного рассуждения и самого старчества. Поэтому так ополчается враг на старцев.
Схимонаха Феодора, учителя преподобного Оптинского старца Льва, всю жизнь преследовала страшная клевета и зависть. Такая же участь постигла и его ученика. Много лет пришлось им вести жизнь скитальческую, переходить из одной обители в другую, терпя от людской злобы, возбуждаемой врагом нашего спасения.
Все 12 лет старчества первого Оптинского старца Льва в монастыре были наполнены скорбями: гонениями, доносами, интригами, клеветой, непониманием и осуждением. Старца переселяли из скита в монастырь, из одной кельи в другую, запрещали принимать страждущих, носить схиму, в которую он был пострижен келейно. Всё это преподобный Лев принимал с полным благодушием и переходил на новое место с любимой иконой – Владимирским образом Божией Матери (когда-то им благословил его наставника, схимонаха Феодора, старец Паисий Величковский) и пением «Достойно есть».
Преподобный Макарий также претерпел множество скорбей. Не раз, особенно в последние годы своей жизни, старец выражал близким ученикам свою душевную скорбь о том, что не знает, куда бы и как уклониться от множества народа. Не раз, чувствуя крайнее изнеможение и упадок физических сил, решался он прекратить вовсе умножавшуюся ежегодно свою духовную переписку; но, по примеру своего учителя, преподобного Льва, побеждаемый силой и горячностью любви к страждущим, а более всего – по смирению, не посмел сам сойти с креста пастыря.
Примером терпеливого перенесения скорбей был и преподобный Моисей, о котором вспоминали следующее:
«Одну из главнейших причин всегда мирного устроения отца архимандрита Моисея и вместе с тем одну из отличительнейших и замечательнейших черт его составляло то, что он никогда не желал настойчиво, чтобы исполнялась его воля, но, напротив, с совершенною покорностью и в малом, и в великом предавался воле Божией. Как и что ни случись, никогда он ничем не возмущался.
Случалось, что дает он кому-либо из братии поручение, а по обстоятельствам оно исполнится не так, как он предполагал. "Видно, не было на то воли Божией”, – говорил он в подобных случаях и спокойно отказывался от прежнего своего предположения. "На всё потребно иметь готовое терпение, – еще говорил старец, – и хотеть не иначе, как будет, дабы не нарушалось спокойствие духа”. И сам среди труднейших обстоятельств в исполнении этого правила находил себе спокойствие духа».
Всё случавшееся с ним старец принимал как от Господа: скорбное – как посланное для пользы душевной, утешительное – как знак Отеческого милостивого Промышления.
Его родной брат преподобный Антоний также терпел большие скорби. В 1836 году у старца от утомительных трудов открылась тяжелая болезнь ног, которая причиняла ему жестокие страдания до самой кончины. Ноги до колен были покрыты ранами и порой сильно истекали кровью. Сокровенным монашеским подвигом преподобного Антония было несение через всю жизнь этого креста тяжелого, продолжительного недуга. Многие, видя всегда светлое его лицо и слыша его оживленную беседу, не понимали, какой страдалец находится перед ними.
Очень тяжело болел в конце жизни преподобный Иларион. В последние недели он уже не мог ложиться в постель, не мог сам двигаться и до самой кончины своей сидел в кресле. Скорбные страдания старец переносил терпеливо: «Еще время терпит, – говорил он, – я еще несколько недель проживу в кресле; в водяной болезни недели по четыре сидят». Этими словами старец, как впоследствии оказалось, как бы предназначил время своего сидения с 21 августа по 18 сентября, то есть четыре недели и один день.
Несмотря на чрезмерную болезненную слабость, бессонницу, постоянную одышку, переходившую по ночам в удушье, на чрезвычайные боли, появлявшиеся в последние дни от некоторых болезненных припадков, старец до последнего утра своей жизни ни разу не оставил исполнения положенных в скиту молитвенных правил.
Великий Оптинский старец преподобный Амвросий также терпел тяжелые скорби. Преподобным Льву и Макарию, вводившим в монастыре традиции старчества, умной молитвы, пришлось столкнуться с непониманием, клеветой, гонениями. У преподобного Амвросия не было подобных внешних скорбей, но, пожалуй, никто из Оптинских старцев не нес такого тяжелого креста болезни. На нем сбывались слова: «Сила Божия в немощи совершается».
Святые отцы перечисляют около семи духовных причин болезней. Об одной из причин они говорят: «Став праведными, святые претерпевали искушения или по причине каких-то недостатков, или чтобы получить большую славу, потому что обладали великим терпением. И Бог, не желая, чтобы излишек их терпения оставался неиспользованным, попускал им искушения и болезни».
Еще в молодости, во время поездки в Калугу для рукоположения в иеромонахи, преподобный Амвросий, изнуренный постом, схватил сильную простуду и тяжело заболел. С тех пор старец уже никогда не мог поправиться. Здоровье у него оставалось настолько слабым, что в 1846 году его по болезни вывели за штат. Всю оставшуюся жизнь он еле передвигался, страдал от испарины так, что переодевался по несколько раз в сутки, не выносил холода и сквозняков, пищу употреблял только жидкую, в количестве, которого едва бы хватило трехлетнему ребенку.
Несколько раз он бывал при смерти, но каждый раз чудесным образом, при помощи благодати Божией, возвращался к жизни. Находясь в такой немощи, старец нес подвиг духовного окормления многочисленных чад и паломников, исцелял больных, молился за страждущих, наставлял и помогал духовным советом.
Старец принимал у себя в келье толпы людей, никому не отказывал – народ стекался к нему со всех концов страны. Вставал он в 4–5 часов утра, звал к себе келейников, и читалось утреннее правило. Затем старец молился один. С 9 часов утра начинался прием посетителей. Часа в 2 преподобному приносили скудную еду, после которой он час-полтора оставался один. Затем читалась вечерня и возобновлялся прием страждущих, который длился до самой ночи. Часов в 11 совершалось длинное вечернее правило, и не раньше полуночи старец оставался наконец один. Так в течение более 30 лет, изо дня в день, преподобный Амвросий совершал свой подвиг служения ближним.
Преподобный Анатолий (Зерцалов) также пережил много скорбей. Будучи иноком, он жил в угловой башне монастыря. От непривычки мало спать, от неудобных помещений и непривычных трудов в обители у молодого человека стала очень болеть голова. Иногда целыми днями лежал он с больной головой, и некому было подать ему воды; часто оставался и без пищи, когда на трапезу ходить не мог. А внизу в башне было место, где кололи дрова. Этот стук еще более отягощал положение больного.
После тяжелых физических трудов ему дали клиросное послушание, но оно скоро закончилось. Регент выгонял за клирос высокого инока, чтобы не закрывал нот, требовал оттуда смотреть и петь, и он слушался. Затем регент-простец осердился на нового певчего, что тот порой, как знаток пения, делал ему деловые указания, и пожаловался на него отцу настоятелю.
Будущего старца и отправили на кузницу. Тяжело было ему на этом послушании; спать приходилось здесь же, скамеечка – маленькая, узкая и короткая, а он был высокого роста. Ляжет, закроет голову свиткою – ногам холодно; ноги накроет – голове холодно. Путем этих мелких, по-видимому, но очень тяжелых огорчений вырабатывался в молодом послушнике, будущем старце, дух смирения и терпения, кротости и твердости.
Преподобный Иосиф, в миру Иван, келейник и сотаинник преподобного Амвросия, о том, что такое скорби, узнал с детства. Когда он был ребенком, любимая сестра ушла в монастырь, и он тосковал по ней. В 4 года остался без отца, а в 11 лет – без матери.
Старший брат стал полным хозяином имущества. Был он человеком неплохим, но страдал слабостью винопития. И когда через год после смерти матери старшая сестра приехала из монастыря навестить братьев, дом и родительское имущество были спущены до нитки.
Так Господь вел Ивана путем скорбей и испытаний. Ему пришлось работать и в трактире, и в бакалейной лавке, таскать пятипудовые мешки и прочие тяжести, сопровождать обозы с товаром. Воры снимали с него сапоги, он тонул, перенося доски с плотов, падал в обморок от голода, скитался, бывал бит жестоким хозяином, подвергался многочисленным опасностям и искушениям.
Господь привел Ивана в Оптину. По Оптинским обычаям, новоначальных для смирения отправляли на трудное и хлопотливое послушание в трапезную. Юноша стал помощником повара в скиту. Но молодой послушник, хлебнувший горя в миру, только радовался, что оказался в тихой обители, далеко от искушений и суеты.
Когда Иван стал келейником старца Амвросия, ему пришлось терпеть многочисленные столкновения, искушения, происходящие случайно и намеренно, «для испытания». Старший келейник, суровый и угрюмый, часто делал ему выговоры, иногда несправедливо. У Ивана не было даже своего угла, где бы мог он почитать, помолиться, отдохнуть. Спал в приемной, чуть не до полуночи полной посетителями, а в час ночи надо было уже идти к утрени.
И это было школой смирения, когда учился молодой послушник терпению и самоукорению, которые так сладостны и благодатны. Несправедливость раздражает обычного человека, но если он учится принимать всё как из руки Господа и считает себя достойным всякого осуждения, то становится духовно опытным подвижником и обретает мир и покой, радость о Господе.
В 1877 году молодой монах был рукоположен в иеродиакона. Жизнь его оставалась всё такой же многотрудной, полной дел и забот. По-прежнему он не имел своей кельи и спал в приемной, которая была занята посетителями с утра и до ночи. Однажды, изнемогая от трудов, отец Иосиф дожидался в темном проходном коридорчике, пока старец Амвросий закончит прием посетителей, и заснул, сидя на пороге. Старец по дороге в свою спальню споткнулся о келейника. Разбуженный отец Иосиф только кротко улыбнулся, а его великий наставник, несомненно, вознес молитву за своего преданного ученика, чтобы Господь укрепил его в подвиге смирения и терпения.
10 октября 1891 года преподобный Амвросий скончался, оставив по себе великое множество плачущих. Но скорбь его ближайшего ученика и чада была, несомненно, самой тяжелой. И вот в эти скорбные минуты обнаружилась во всём величии его мужественная крепкая душа. В то время как многие весьма духовные люди были потрясены этой преждевременной, как казалось, кончиной, один преподобный Иосиф ни на минуту не потерялся, не упал духом, но нашел в себе силы утешать и успокаивать других. В нем все увидели надежное пристанище и оплот среди скорбей и жизненных бурь, нашли поддержку духовную.
