Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Когда мы с вами, возлюбленные братья и сестры, всматриваемся внимательно в события Великого Пятка, в события, которые раскрывают нам страдания Христовы, то все сильнее и сильнее сжимается наше сердце при виде тех мучений, которые ради нас взял на себя Господь наш Спаситель мира. Посмотрите на эти страшные картины, раскрывающиеся пред нашими мысленными очами.
Вот толпа. Толпа многочисленная, среди которой архиереи, священники, старейшины иудейские, народ — тот народ, который называется чернью. Все они спешат в претор к Пилату. Среди этой толпы со связанными руками и веревкой на шее шествует Страдалец наш. Шествует смиренно, не возражая ни судиям, ни архиереям, ни безумному народу. Идет Он в окружении толпы, идет, как кроткий агнец на заклание. Его ведут не как праведника, а как злейшего во всем мире преступника. Спешат первосвященники совершить свое злодеяние. Они идут торжествующе, идут — и ведут Христа на веревке. И вот уже претор прокуратора Понтия Пилата. Пилат в это время находился в своем дворце по случаю праздника иудеев.
Первосвященники и люди не вошли в претор, боясь оскверниться общением с язычниками и заботясь лишь о том, чтобы (как они думали) чистыми руками вкушать пасху. Боялись они переступить порог языческого двора, боялись разговоров, беседы с понтийским Пилатом, но не боялись убить Спасителя мира, не боялись осквернить свои руки в крови Богочеловека. К ним вышел Пилат и спросил их:
— В чем дело? В чем вы обвиняете этого Человека?
— Он злодей. Он возмутитель народа,— начали вопить иудеи.
Пилат пожелал убедиться в истинности той вины, которую выдвигали первосвященники против Христа Спасителя. А надо сказать, что Пилат принадлежал к тем людям, которые отличаются жестоким нравом. Это был человек далеко не праведной жизни— человек надменный и суровый, который не убоялся пролить кровь и осквернить Иерусалимский храм. И вот пред этим человеком предстал на суд Христос Спаситель.
Допросил его Пилат, допросил еще и еще, но не нашел в Нем ни единой вины. И хотя сам Пилат и был чужд истинной веры, но все-таки в его сердце оставалась какая-то малая доля добра. Он хотел освободить Христа, ибо почувствовал, что иудеи предали его только по зависти. Но жестоковыйные иудеи не соглашались с доводами Пилата. « М ы требуем, требуем суда над Ним!» — кричали они в неистовстве. И сколько ни упрашивал их Пилат, сколько ни умолял проявить милость к Безвинному, так ничего и не достиг. Трижды он пытался освободить Христа, но трижды получал в ответ от иудейских первосвященников требование казнить Иисуса. Стремясь воспользоваться существовавшим обычаем отпускать иудеям кого-либо из заключенных ради праздника Пасхи, он вопросил их: «Кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву или Иисуса, называемого Христом?»
Интересно, возлюбленные братья и сестры, что Варавва тоже носил имя Иисус. Таким образом на этом беззаконном судилище были поставлены два Иисуса. Один Иисус — праведник, Сын Божий, пришедший в мир спасти человечество, а другой Иисус — разбойник Варавва, который убийством осквернил свои руки в человеческой крови. И неправильным было бы считать такое совпадение обычной случайностью, ибо видны здесь козни дьявольские, направленные на то, чтобы стереть с лица земли великое имя Христово, имя Иисуса-Спасителя, чтобы не могло человечество разобраться, кто же действительно Иисус, называемый Христос. Не он ли разбойник? Вдумайтесь, какие дьявольские планы — совершенно уничтожить имя Христово среди потомства человеческого!
Итак, Пилат выставил народу двух Иисусов: Христа и Варавву. И несмотря на то, что Варавва был разбойником, а Христос — Спасителем мира, люди, наученные первосвященниками, стали кричать в неистовстве своем:
— Дай нам Варавву!
— А что делать с Этим? — спрашивал Пилат.
— А Этого распять. Распни Его, распни! Смерть Ему, смерть! Не жить Ему здесь на земле! Он должен быть уничтожен!
Три часа, возлюбленные братья и сестры, стоял зловещий вопль в преторе Понтия Пилата: «Смерть, смерть, смерть Ему! Убить Его, предать Его на распятие! Не дать Ему жить!» И сколько ни умолял Пилат людей, сколько ни упрашивал их, но крик толпы превозмог. «Если ты отпустишь — ты не друг кесаря». Такой довод окончательно заставил Пилата совершить суд над Христом, ибо он боялся гнева кесарева, зная свою вину против иудеев. Содрогнулось его сердце, и поступил он по воле помраченного народа.
Совершился суд, и Христос был отдан на истязание. Невыразимые муки перенес Спаситель мира от своих крестных страданий. Христа ввели в темницу, раздели Его, привязали к столбу, и палачи начали бить Его воловьими кнутами, на концах которых были прикреплены ремни. Удар, еще удар… Все тело Богочеловека обагрилось кровью. Страшна боль от ударов, наносимых жестокими воинами. Христа били, плевали Ему в лицо, надели терновый венец, связали руки и насмехались над Ним: «Радуйся, Царь иудейский!» Но все претерпел ради нашего спасения Спаситель мира. Все претерпел, возлюбленные братья и сестры!..
Таковы события Великого Пятка Страстной седмицы. Раскрываются они пред нашим мысленным взором и говорят о многом. Говорят прежде всего о той любви, которую явил к нам Христос Спаситель. Говорят о Божественной любви, о Божественном самопожертвовании ради искупления человеческого рода.
Пусть же эта любовь ограждает нас от всякого зла, пусть она горит в наших сердцах и согревает их своим Божественным огнем! Да устрашимся мы тех действий, которые допустили в свое время понтийский Пилат, первосвященники и люди, не знавшие, что творят! Удалим от себя малодушие Пилата, который, зная, что Христос невиновен, предал Его, однако, на распятие. Не допустим в своих сердцах зависти и ненависти, подобно первосвященникам иудейским и безумному народу, чтобы не приобщиться ко злу. Не будем жестокими в своих действиях с ближними, уподобляясь римским воинам, мучившим Христа. Да избежим мы всего этого, возлюбленные братья и сестры! Но, поклоняясь страданиям Христовым, утвердимся на правом пути, чтобы нам, имея пред очами эти великие крестные муки, неослабно шествовать спасительным путем и, восходя от силы в силу, достигать духовного совершенства и вместе со всеми святыми прославлять Божественную любовь и Троицу Святую Отца и Сына и Святаго Духа ныне и в бесконечные веки. Аминь.
Митрополит Иоанн Снычев