Воскресная проповедь в святой обители
Сегодня вся Православная Церковь празднует два великих праздника: посвященный Памяти Святых Отцов Семи Вселенских Соборов и переходящий праздник Святых Отцов Первого Вселенского Собора.
Господь хочет, чтобы мы имели правильное представление о Нем, чтобы мы имели истинное знание, потому что это знание служит к нашему спасению. Ведь Он не имеет никого порока, Он – Истина, Сама Жизнь, и Он хочет, чтобы этой Жизни причастились как можно больше людей. Если этого не происходит, то это, прежде всего, – только потому, что люди не хотят эту Истину нести, потому что нести Истину, служить Истине трудно, и даже Евангелие Христово <многие искажают>. Мы видим множество различных так называемых церквей, а говоря иначе, – ересей, отклонений от Истины, которые даже Евангелие трактуют по-своему. Откуда это берется? Вот прочитал и начинает думать: «А мне кажется, что это так…» Все это вольнодумие происходит от ветра головы своей.
Как же нам действительно понять Евангелие, которое содержит истинного Господа, увидеть истинный смысл, как нам составить истинное мнение о Боге, ведь Он непознаваем, неисследуем неизреченен, невидим и непостижим. На самом деле так: Бог неприступен человеческому разуму и, тем не менее, Он хочет, чтобы мы знали о Нем ту истину, которую Он нам являет, являет своим Словом, являет силой присутствия в человеке, являет в своих Святых. <Святой – это> человек, который живет в Церкви, питается Его Таинствами и постепенно, постепенно выбаливает из себя ту смрадную, помраченную сущность, которая держит человека в цепях, – его субъективность, его безумность.
Вот Вселенские Соборы, они начали собираться в течение нескольких веков, их было всего Семь. <Первый состоялся > в начале четвертого века, когда происходили гонения на верующих во Христа на большей части Римской Империи, при императоре Константине, признанном потом Церковью равноапостольным. Вот Константин Великий и собрал Первый Вселенский Собор, и приехали туда отцы, многие из которых были «украшены» шрамами, многие были лишены очей, многие были обожжены, у многих не хватало каких-то конечностей, отрубленных язычниками, которые пытались их всякими пытками заставить отречься от Христа. Они прибыли почти что из тюрем, почти что из ссылок.
Константин Великий позвал их всех со всей тогдашней Вселенной. Конечно, это гораздо меньше, чем Вселенная сейчас – наша земля, – но тогда это была Северная Африка, Египет, Сирия, Персия, Месопотамия, Испания, Армения, Грузия… Вот со всех этих стран и приехали отцы епископы, преподобные, исповедники, чтобы выяснить и установить непреложный Символ веры – во что же веруем мы, православнее христиане. Они записали то, что мы сейчас постоянно произносим, поем на Божественной Литургии – Символ: «Верую во единого Бога Отца Вседержителя» и т.д. На Втором Вселенском Соборе он <Символ веры> был слегка дополнен.
И вот эти отцы, за свое исповедание в годы гонений, за свою праведную жизнь, сподобившиеся просвещения Духа Святого, так и говорили. Деяния Вселенских Соборов так и начинаются: «Изволися Духу Святому и нам…» «Изволися» – то есть не от себя, не от своего мудрования <говорили>, а они старались постигнуть то, что подсказывает Дух. Они благодаря своей праведности были достойны слышать этот Дух. На Первом Вселенском Соборе были такие Чудотворцы, как святитель Николай Мирликийский, Спиридон Тримуфунтский, Иаков Низибийский, святой исповедник Пафнутий, Александр Александрийский, Афанасий, будущий епископ Александрийский – великие Святители, великие Святые. Во время Собора был такой любопытный эпизод. Ведь деяния Первого Вселенского Собора <почти> не сохранились, ведь в течение маленького отрывка повествуется буквально чуть ли не об одном дне.
Дело в том, что когда основные прения и обсуждения были закончены, на этот Собор допустили язычников, чтобы они спросили епископов, находящихся там, и задали им свои вопросы, провели какие-то диспуты: «Пожалуйста, спрашивайте, мы не стесняемся, вот наша вера, вот свет нашей Церкви; вам есть что спросить – спрашивайте». И чтобы всем вместе не говорить, эти языческие философы выдвинули из своей среды самого искусного, и он начал задавать отцам Собора многие изощренные вопросы, исходя из своей языческой философии, из своего великого мирского знания.
Тут встал один простец-епископ, а предание нам говорит, что это был Спиридон Тримуфунтский, но в Деяниях Первого Собора не обозначено его имени, что это был конкретно он. И вот этот Старец-простец говорит: «Послушай, философ, ты знаешь, мы вот веруем так: мы веруем Во Единого Бога Отца Неба и земли, Который создал весь мир, создал человека, поместил его сначала в райские сладости, дал ему всю полноту, но человек не сохранил верность Единому Богу. Потом Господь дал премудрость слова через Сына Единородного, отправил в мир, чтобы возвратить человека на путь спасения, чтобы победить смерть, которой человек стал причастен непослушанием своему отцу. И Сын Божий принял на Себя человечество во всей полноте, проповедовал в Церкви своим ученикам, был потом распят…»
И так он начал ему в простых словах рассказывать всю догматику Церкви, и в нескольких словах пересказав, спросил: «Мы, философ, веруем вот так. Ну, ты разве не так же веруешь?» Тот друг с удивлением <для себя самого> сказал, поразив всех присутствующих: «Да, и я верую так». И когда его спрашивали потом: «Почему же ты так неожиданно изменил своей языческой философии, своим прежним воззрениям?» Он ответил: «Когда мне приводили доводы от ума, я находил другие слова и видел в них какие-то противоречия, но когда стал говорить этот святой Старец, я увидел, что из него исходит некая сила, которой не может противиться человек. Я понял все, что он говорит – истина».
«Каждое слово можно оспорить другим словом, – говорит святитель Григорий Богослов, – но жизнь чем оспоришь?» И вот Святые Отцы – не зря их называют «Святыми» – освященные Духом Святым, которые своей жизнью, своим подвигом стяжали Духа Святого, они записали нам догматы, которые обозначены в Символе веры. И это наше величайшее богатство, которое мы, может быть, даже не можем оценить – что мы имеем.
Смотрите, все эти еретики – ведь они не сохранили Символа вера, даже самые близкие к нам – католики – все равно внесли в Символ веры свои мудрования. Только Православная Церковь сохранила Символ веры в чистоте и не прикосновенности. А другие религии, не христианские вообще, никого Символа веры не имеют, не имеют четкого догматического определения. А протестанты – вот они протестовали: «А почему? А мне вот кажется, вот так, а мне кажется, вот этак, а без этого можно обойтись, а зачем вы поклоняетесь иконам, а зачем вы соблюдаете посты, все это не главное, все это второстепенное…»
Как замечательно заметил один духовник Московской епархии, когда человек выбирает себе жениха или невесту, он не говорит: «Да какая разница, главное – голова, туловище, а руки – это уже не главное, пальцев ног – не видно…» Нет, для него все главное, и не просто, чтобы все было на месте, а еще чтобы все это было прекрасное, красивое, в некой гармонии. Когда мы выбираем себе одежду, мы не говорим: «Да какая разница, в чем ходить» – нет, фасончик себе подбираем, ткань, цвет… Столько на это уходит сил, внимания… Ремонт у себя делаем – тоже обои, шторы <подбираем> по цвету – вот это почему-то важно, а Церковь – «да какая разница!» «Что вы поклоняетесь иконам – надо все проще, простой дом, стены без изображений, без украшений, чем проще – тем лучше…»
Почему-то в отношении всего другого человек рассуждает иначе. То же самое пост. «Можно прожить и без поста» – конечно, можно, но пост ведь помогает. «Какая разница, если я съем сардинку или что еще, Бог меня разве накажет?» – Нет, но приблизишься ли ты к Богу? И свои мудрования не отменяют ли то, что установлено, соблюдено в Церкви уже на протяжении нескольких веков? И то, что мы сейчас имеем, – за это люди умирали, они шли на крест, они не отрекались от этого; не смотря на мучения, страдания они сохраняли веру.
Это не человеческие установления, а это установления Духа Святого через этих святых людей, это наше достоинство и богатство, которое мы имеем, и только мудрования плотские заставляют некоторых из нас говорить: «Да какая разница, да ведь это не важно...»
Соблюдем верность нашим отцам, как по Божьему Благословению. Мы спасаемся скорбями. Если посмотреть на каждого в отдельности человека на исповеди: каждый подходит и говорит не о каких-то своих добродетелях, а каждый подойдет и найдет в себе грехи. Каждый придет и скажет Господу
: «Прости, видишь мою немощь, мою слабость, мою лень…» И как мы можем, обладающие такой нечистотой, <войти> в общение с Господом, в Царствие Небесное? Но мы являемся носителями истинной веры.
Конечно, чтобы ее сохранить и пронести по жизни – это не просто. Если мы будем следовать за протестантами, за всякими еретиками, которые говорят: «Давайте все это упростим, давайте сделаем все понятно человеку, Священное Писание переведем на язык, понятный всем» – на язык, на котором на рынке обсуждают, что сколько стоит, то есть упраздним священный язык Церкви. Ведь он не такой уж и трудный для нас. Русский язык ведь вышел из славянского, ведь все корни, многие слова <у нас> из него. <Следуя таким призывам, мы> сравняемся с католиками, которые только за час до «причастия» не вкушают <пищу>. Позавтракал плотненько, попил кофейку с молоком и пошел себе на мессу, посидел там, прослушал концерт под фонограмму, причастился и пошел домой.
Святые Отцы как говорят? – Дай кровь и приими Дух. Нужно потрудиться, нужно понудить себя на что-то, чтобы очистить свое плотское мудрование. Нужно предуготовить себя длительной молитвой, внутренним самоотречением, покаянием. Тогда только Дух Святой может посетить нас, если увидит истинное желание, горячее устремление к исправлению, и если мы будем хранить веру, переданную нам в чистоте, незамутненной, во всей полноте. Может быть где-то с кажущимися нам чем-то непонятными и может быть кажущимися нам старыми ветхими вещами, относящимися к уставу… Но если мы изменим хотя бы йоту устава, то не знаем: может быть, мы такое проклятие на себя навлечем.
Ведь уже сейчас в Церкви появляются многие такие модернистические идеи, пропагандирующие и пытающиеся узаконить и рок-музыку и прочие помрачения и увлечения человека, но не изменит ли все это Дух? Даже если мы примирим всех этих рокеров и всю эту молодежь, которая помрачена прельщениями нынешнего извращенного мира, не изменит ли она Дух? – Конечно, изменит.
Так что наша задача сохранить то, что мы получили – хранить и молиться, чтобы Господь укрепил нас в познании Истины этой благодатной истины жизни.
Богу нашему Слава!
