О кончине митрополита Макария (Булгакова)

Кончина митрополита Макария последовала внезапно в 1882 году с 9-е на 10-е число июня в половине 12-го часа ночи. В это время Владыка находился на своей даче в Черкизове, вне Москвы. По словам очевидцев, в первом часу дня, по обычаю, он пошел купаться на пруд. Войдя в купальню и несколько раз окунувшись, он покачнулся, что заметил находившийся с ним в купальне келейник, – подумал, что он оступился. Однако Владыка немедленно повернулся к выходу из купальни. Подойдя к лестнице и взявшись за перила, он старался ступить ногою на ступеньку лестницы, однако нога ему изменяла и попадала всё мимо ступеньки. Келейник, видя это, подбежал, схватил его за руку помочь ему выйти из купальни. Однако заметно, что в это время Владыка не потерял еще не только сознания, но и присутствия духа, потому что когда келейник стал помогать ему выходить из купальни, то он заметил ему: «Что ты, что ты!» или «Оставь, оставь, я сам выйду!» Вышедши он немедленно начал [1] одеваться. Келейник, заметивши с ним перемену, позвал своего товарища, находившегося вне купальни, для помощи; против этого зову опять Владыка заметил, что не нужно звать его, однако, невзирая на отказ, келейник взошел и начали одевать его вдвоем. Во время одевания заметно было, что руки его уже плохо владели, однако, несмотря на это, он, видимо, усиливался по обыкновению одеваться больше сам. Заметно также и то, что он сознавал в себе большую перемену, потому что, будучи встревожен, одевался, приговаривал: «Боже мой! Что это со мною?!»

Одевшись и вышедши из купальни, он заметно стал терять сознание, потому что направился идти к дому не той тропкой, по которой обыкновенно ходил, но пошел в сторону. Пройдя несколько сажень, он потерял сознание и силы. Роковая минута срочила его – он бессознательно опустился на руки ведущих его келейников. Немедленно позвали других служителей на помощь и уже на руках внесли его в дом. Естественно, что прислуга и все бывшие в доме от испуга потеряли всякое соображение. Но на это время случился адъютант генерал-губернатора некто Г. Вишневский, который находился в приемной комнате и ожидал Владыку по какому-то делу. Он немедленно распорядился послать в ближайшую больницу за доктором, потом немедленно дал знать в Москву, откуда также скоро подоспела медицинская помощь, которая все-таки оказалась безучастною. Владыка, как сказано выше, скончался в 35 минут 12-го часа ночи.

В Лавре Преподобного Сергия получено было известие о болезни Владыки 9-го числа в 4 часа после обеда. Наместник архимандрит Леонид сделал распоряжение, чтобы по всем церквам во время богослужения на ектениях читаемы были прошения о болящем митрополите, а сам с вечерним поездом уехал в Москву, куда приехал только в одиннадцать часов вечера. Следовательно, застал живым Владыку только полчаса, но и то уже без всяких признаков сознания. После кончины Владыки наместник, отслуживши панихиду, телеграфировал в Лавру, о чем братия узнали уже утром 10 числа, в четверток [2].

Излишне говорить о том тяжелом впечатлении, отразившемся в сердцах братии по случаю неожиданного известия о внезапной кончине их архипастыря. Когда в половине 9-го часа ударили в колокол к панихиде, которую совершал казначей архимандрит Авдий со всею братией, то все уже спешили в Троицкий собор. А собравшись в алтаре, все служащие в каком-то тупом недоумении вопросительно смотрели один на другого, потому что всех давило общее чувство скорби и печали, – не знали, с чего начать разговор.

Не говоря о людях, скажу только о себе. Доколе я молча стоял или бродил по алтарю, приготовляясь к панихиде, то какими-то крепкими тисками сжато было всё тело мое. А когда среди храма начали панихиду, стали говорить ектению, то всё еще кажется было терпимо, доколе не произносил слов: «О приснопамятном рабе Божием новопреставленном митрополите Макарии…» и прочее; тогда уже нервы мои не выдержали, голос у меня дрогнул и начал обрываться. С большим трудом и усилием я мог овладеть собою хотя настолько, чтобы окончить ектению. В это время видно было лицо каждого, что он плакал внутренне. Говорю это о братии – о прочих молящихся не смею сказать ничего.

Вот уже двадцать лет я проживаю в обители Преподобного Сергия, но подобное чувство внутреннего сердечного страдания испытываю только третий раз. Первое из них было при кончине митрополита Филарета, второе – по кончине государя императора Александра Николаевича, а третье – теперь. Все они были похожи одно на другое, потому что одинаково тяжелы и одинаково внезапны. Прискорбно было и в то время, когда получена была весть о кончине митрополита Иннокентия, но она далеко уступает всем трем, поименованным выше. Причина очень ясна: митрополит Иннокентий был человек старый и слепой, притом непродолжительная его болезнь подготавливала к мысли о смерти не только его самого, но и всех окружавших его и подчиненных, в том числе и нас.

Оставляю разговор сердечного чувства и обращаюсь к самому ходу событий.

Немедленно по окончании панихиды казначей с общим советом старцев приказал начать чтение Евангелия в храме Праведного Филарета, где иеромонахи (чередуясь) читали оное до привезения [3] тела в Лавру, а потом оное перенесено было в Троицкий собор.

Наместник вернулся из Москвы 10-го числа, в четверток, после обеда на 3-хчасовом поезде. Одиннадцатого числа, в пятницу, после Литургии совершал панихиду Собором отец наместник с братиею. В тот же день вечером совершаема была заупокойная всенощная в Троицком соборе также отцом наместником с братиею. На другой день, 12-го числа, в субботу, отец наместник служил заупокойную Литургию и панихиду Собором. В последующие дни, доколе тело привезено было в Лавру, панихиды совершались Собором – наместником с братиею.

Между тем в Москве совершалось следующее: 12-го числа, в субботу, тело почившего архипастыря перенесено было из Черкизова в Чудов монастырь для отпевания. Самое же отпевание последовало 14-го числа, в понедельник, которое совершаемо было по чину священническому. Предстоятельствовал на отпевании Высокопреосвященнейший Леонтий, архиепископ Варшавский; в сослужении же с ним находились: Никодим, архиепископ Фаворский (грек); Иаков, епископ Муромский (викарий Владимир. епарх.); Амвросий, епископ Дмитровский; Арсений, еп. Можайский (оба викарии Московские); Кирилл, епископ Чебоксарский (викарий Казанский епархии), и Сергий, епископ Ковенский (викарий Литовский епарх.); настоятели монастырей и всё многочисленное московское духовенство. Впрочем, подробности самого отпевания мне неизвестны, потому что я не был там, а по сему и не имею право писать много о том, чего не видал. Знаю только одно, что по окончании отпевания тело архипастыря перенесено было на Московскую Ярославскую железную дорогу и с экстренным поездом везено было в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру. Поезд с телом прибыл на Сергиевскую станцию в 5 часов и 35 минут вечера.

Отселе начиная, буду говорить обо всем подробно как ближайший очевидец.

По неизвестной для меня причине сведения, идущие из Москвы о движении поезда с телом архипастыря, дошли в Лавру в каком-то неправильном виде. Например, вместо того, чтобы сказать, что на Хотьковскую станцию поезд приедет в 5 часов и 4 минуты, сказано было – в 4 часа и 5 минут. Следовательно, лаврское начальство обмануто было на целый час времени. Впрочем, подобный обман спасителен для людей подчиненных: лучше подождать, нежели опоздать [4].

Наместник Лавры архимандрит Леонид со всею братиею, священнослужители которой находились в траурном облачении, двинулись из Троицкого собора к вокзалу всем следующим порядком (следует церемония в 1–м составе). На вокзале присоединились к обществу лаврской братии духовенство всего Посада во главе со своим благочинным. Также ректор Московской духовной академии со всеми профессорами и частью студентов.

По приходе поезда с телом Владыки оказалось, что все архиереи в полном облачении приехали вместе с телом, кроме Преосвященного Никодима Фаворского, который оставался в Москве и приехал в Лавру на другой день.

Лаврскими иеромонахами взят был гроб с платформы и внесен в вокзал, где поставлен был на приготовленный катафалк, и отпета была первая лития, начало которой следующее: «Благослови, Владыко!» – «Аминь» – «Святый Боже» – «Отче наш» – «Со духи праведных...». Ектения, отпуст и «Вечная память».

Из вокзала процесс двинулся по направлению к Лавре следующим порядком: (следует описание церемониала во втором его составе).

Первая остановка и лития против Пятницкой церкви и первая смена иеромонахов, несущих гроб. Вторая остановка против Святых ворот, тут же и лития и смена иеромонахов, несущих гроб.

Отсюда шествие последовало безостановочно в Троицкий собор, где поставлено было тело на приготовленный катафалк и отслужена была полная панихида Высокопреосвященнейшим Леонтием с прочими архиереями в сослужении всего духовенства, прибывшего из Москвы, и всех священнослужителей лаврской братии. Вслед за панихидой началось обычное чтение Евангелия иеромонахами, перенесенного из Филаретовской церкви, а остальным служащим дан был отдых до восьми часов. Потом дан был благовестный звон к заупокойной всенощной, которую совершал Преосвященный Алексий, епископ Можайский, в сослужении наместника Лавры и прочих архимандритов и нескольких иеромонахов из лаврской братии. Для Высокопреосвященнейшего Леонтия и прочих архиереев совершаема была всенощная в домовой церкви при покоях митрополита [5].

Утром 15-го числа, во вторник, благовестник к Литургии начался в 9 часов. Литургию в Троицком соборе совершил сам Высокопреосвященнейший Леонтий с епископами Алексием Можайским и Сергием Ковенским. А в Успенском соборе Литургию совершал Преосвященный Амвросий, епископ Дмитровский, с Преосвященным Кириллом, епископом Чебоксарским. По Литургии совершены были также панихиды как в Троицком, так и в Успенском соборах (во время Литургии кондак «Со святыми упокой» следует прямо после входного тропаря, а затем «Спаси, Боже, люди Твоя» и выкличка. «Вечная память» прилагается пред последним многолетием. – Прим. авт.).

К Литургии приехали из Москвы: генерал-губернатор князь Владимир Андреевич Долгоруков, также обер-прокурор Святейшего Синода Константин Петрович Победоносцев и прочие власти московские и чиновники гражданского ведомства.

На панихиду после Литургии по почившему архипастырю присовокупились Преосвященные: Никодим, архиепископ Фаворский, и Иаков, епископ Муромский. Также к монашествующей братии Лавры присовокупилось и московское духовенство, подъехавшее отдать последнюю дань погребения своему архипастырю.

Остальные же священнослужители, которые уже не вмещались в Троицкий собор по тесноте храма, присовокуплены были на панихиду в сослужении к Преосвященным Амвросию и Кириллу, служившим в Успенском соборе.

По окончании панихиды в Троицком соборе дано было несколько минут промежутка для последнего прощания и поклонения гробу почившего архипастыря. В это время два иеромонаха стояли у амвона против гроба, держали образ Спасителя, к Которому прощающиеся первоначально прикладывались и потом уже покланялись гробу Владыки. Высокопреосвященный Леонтий первым приложился образу Спасителя и, поклонившись гробу, благословил его. За ним последовали и прочие архиереи, также священнослужители и народ. Впрочем, главное прощание совершалось в Чудовом при отпевании, а здесь по причине закрытого гроба оно продолжалось недолго – всего несколько минут. Потом гроб поднят был архимандритами и священниками для несения в Успенский собор к месту погребения. Шествие направилось в боковую дверь мимо правого клироса и мощей преподобного Сергия. По выходе из собора была остановка и совершена первая лития (без возглашения «Вечной памяти») [6].

Против алтаря Троицкого собора вторая остановка и вторая лития без возглашения «Вечной памяти». Также и третья лития против северной паперти Троицкого собора. Отсюда шествие направилось между монументом и колокольней прямо к западной двери Успенского собора. На паперти храма вступил в шествие Преосвященный Амвросий с прочим сослужившим ему духовенством. При входе в церковь совершена была обычная лития и несен был гроб прямо к могиле, по принесении же немедленно опущен в могилу; по опущении гроба совершена была последняя лития и на отпусте возглашена была «Вечная память».

Затем немедленно была подана в коробочках земля и при ней две небольших лопаточки, Высокопреосвященнейший Леонтий взял лопаточкою земли и три раза посыпал в могилу. Потом взял еще лопаточкою земли и подал генерал-губернатору князю Долгорукову и прочим властям, которые понемножку сыпали землю в могилу попеременно.

Здесь, кажется, прилично упомянуть о том, что самое место могилы указано самим Высокопреосвященнейшим Макарием еще при жизни [7].

В прошлом, 1881-м, году, именно 24-го сентября, Владыка, находясь в Лавре по случаю приближавшегося праздника памяти преподобного Сергия, в этот именно день приглашен был наместником Лавры архимандритом Леонидом посмотреть возобновленный иконостас в Успенском соборе. Владыка полюбовался обширностью и благолепием храма, обходя который он дошел до могил двух святителей, покоящихся здесь: Рязанского архиепископа Моисея и Московского архиепископа Августина. Осмотревши могилы и надгробия, Владыка обратился к наместнику и сказал: «Мне пришла вот какая мысль: нам, Московским митрополитам, как настоятелям Лавры в Москве нет места, поэтому я желаю, когда Господь позовет меня к Себе, быть похороненным здесь, в Лавре, и именно здесь, в этом соборе».

Эти слова я слышал от ризничного Лавры иеромонаха Афанасия, присутствовавшего при этом. По словам ризничного, Владыка будто бы даже рукою указал на место рядом с архиепископом Августином.

Когда наместник скромно заметил Владыке, что, быть может, Вас Господь приведет святительствовать в Петербург, то на это Владыка [8] ответил: «Жизнь и смерть в руках Божиих, а я объявляю вам мое желание и прошу оное исполнить».

Теперь видно, что по воле Божией предчувствие Владыки совершилось и благочестивое желание его исполнено: тело его покоится на указанном месте рядом с таким же замечательным проповедником московским, каков был и он сам, архиепископом Августином.

Возвращаюсь опять к событиям, совершавшимся уже после погребения тела Владыки. Высокопреосвященнейший Леонтий и прочие архиереи возвратились для разоблачения в Троицкий собор, кроме Преосвященных Амвросия и Кирилла, оставшихся в Успенском соборе, потому что они совершали и Литургию там же.

Все архиереи, равно как и почетные гости, возвратились в Митрополичьи покои. В зале митрополита приготовлен был стол, на котором поставлены кутья, крест и свеча. Здесь иеромонах в епитрахили и архидиакон в стихаре прочли обычную литию и «Вечную память». Пономарь (также в стихаре) поднес кутью Высокопреосвященнейшему Леонтию для поминовения, равно и прочим архиереям и гостям. Вслед за этим предложением были чай и закуска для всех присутствовавших.

Когда готов был обед, то по приглашению отца наместника все архиереи, гражданские власти и почитатели памяти покойного Владыки приглашены были на трапезу к обеденному столу. В начале обеда сам Высокопреосвященный Леонтий с кадилом в руках отслужил обычную литию и возглашена была «Вечная память». Потом (как обычно в храмовые праздники) сам Преосвященный прочитал молитву «Отче наш» и благословил трапезу. Вначале всего за столом обнесена была кутья для поминовения, потом уже стали подавать прочие кушанья по порядку. Перед последним блюдом все встали и провозглашена была «Вечная память» новопреставленному Владыке. По совершении же трапезы вставши братия запели кондак «Со святыми упокой…», «Славу» и стихиру «Зряще мя безгласна», «И ныне» и «Молитвами Рождшия Тя, Христе», в конце которой возглашена [9] «Вечная память». Потом Высокопреосвященнейший Леонтий, обратившись, осенил всех присутствующих и братия по обычаю пропели: «Ис полла эти, деспота!»

Следует упомянуть еще о том, что во время пения стихиры «Зряще мя безгласна» два иеромонаха поднесли заупокойную чашу, начиная с Высокопреосвященнейшего Леонтия и прочим. Остальным же подносили официанты.

После обеда все архиереи и прочее духовенство, а также и светские власти немедленно отправились в Москву.

Высокопреосвященнейший же Леонтий уехал уже вечером того же дня [10].