Из интересных воспоминаний старицы Хотькова монастыря монахини Елевферии заслуживает внимания особенно следующий отрывок:
«Отец мой, состоятельный человек, – рассказывала она, – имея меня единственной дочерью, любил меня так, как только может любить горячее родительское сердце. Когда мне было десять лет, мать моя умерла. По смерти матери у меня появилось непреодолимое желание поступить в женскую обитель. Когда я рассказала отцу о своем желании, он пришел в такую неописуемую скорбь, что в плаче и рыдании целовал мои руки и говорил мне: "Лиза! Не делай этого, не покидай меня на старости лет. Ведь ты у меня единственная радость и веселие в жизни. Без тебя у меня начнется не жизнь, а страдание”. Но я была неумолима. Тогда он, уступая моим желаниям, поместил меня в Белгородский женский монастырь Харьковской области, в котором игуменией была его родная сестра. Там я прожила десять лет, чувствуя себя как в раю.
По прошествии этих лет я внезапно решила оставить монастырь и выйти замуж. О своем намерении я сообщила тетушке. Та настолько была поражена моим решением, что слезно умоляла меня не делать этого. Но я оставалась непоколебимой. Тогда тетушка сообщила о моих планах отцу, который и не замедлил приехать в Белгород. Он также упрашивал меня остаться в монастыре. Несмотря на все уговоры, я все-таки осталась непреклонной и вернулась с отцом домой.
Здесь стала я покупать себе светские наряды и часто раздумывала, как приискать жениха. Готовясь осуществить свои намерения, неприятные отцу, я в глубине души была весьма неспокойной и решила ради душевного умиротворения поехать в Оптину пустынь на совет к старцу Макарию29, известному своей праведностью. Родитель мой был рад этому несказанно. Он дал мне лошадей и нашел спутницу, чтобы мне увереннее доехать до Оптиной пустыни.
По приезде туда я в толпе богомольцев после литургии направилась на благословение к старцу. На мне был светский костюм и шляпка.
Благословляя меня, старец сказал: "С тобой, монашенка, мне надо говорить особо”. На другой день все богомольцы, желавшие получить совет старца, собрались в монастырскую гостиницу, куда пришел и старец. Войдя в комнату, он сел на стул, а меня подозвал и поставил рядом с собой.
Все время, пока я стояла, к старцу подходил народ. Все раскрывали перед ним тайники своей души, свои тяжкие горести, скорби и печали. Я была невольной свидетельницей всего рассказываемого старцу. При этом мне почему-то думалось: "Знаю, старик, зачем ты меня поставил здесь. Тебе хочется, чтобы я слышала все горести и ужасы людей, измученных своей мирской жизнью. Знай же, старик, что я тебя не послушаю. Все же я выйду замуж!”
Лишь только пронеслись во мне эти мысли, как старец обратился ко мне и сказал: "Несчастная! Напрасно ты помышляешь, говоря себе: что ты мне, старик, ни говори, я все же выйду замуж. Знай, если ты осуществишь погибельное желание своего сердца, ты будешь самая несчастная из несчастнейших женщин, какие только есть в мире”. Эти слова меня как громом поразили. Я упала пред ним на колени и в рыдании воскликнула: "Батюшка, что же мне делать?” И слышу в ответ: "Иди в Москву, а далее тебе будет указан путь Самой Царицей Небесной”.
Приехав в Москву, я обошла все женские монастыри с просьбой принять меня в число сестер. Мне всюду было отказано. Верую, что тогда Господь промыслительно послал мне одну праведную душу, которая посоветовала поехать во Влахернскую женскую обитель30 и уверяла в том, что там мне не откажут в приеме.
По приезде во Влахернскую обитель я направилась к матушке игумении монастыря и просила ее принять меня во врученную ее управлению обитель. От игумении я скрыла, что жила прежде в монастыре. Кстати, мирской костюм на мне свидетельствовал о том, что я прямо из мира. Матушка игумения с любовью отнеслась ко мне, обещала взять меня под свое покровительство и велела утром следующего дня принести свое удостоверение личности. На обратном пути от игумении я неожиданно повстречалась с незнакомой мне молодой послушницей. Та, любезно обращаясь ко мне, вдруг спрашивает меня: "Разве ты поступаешь в число сестер монастыря?” Я ответила, что матушка игумения обещала меня принять. Тогда она мне говорит: "А я вот собираюсь пойти к соловецким чудотворцам, не пожелаешь ли ты отправиться со мной?” У меня быстро созрело намерение пойти с нею к соловецким чудотворцам на поклонение, а оттуда вернуться и поступить в этот монастырь. Я просила ее, чтобы она пришла ко мне утром для окончательного решения вопроса.
Был уже поздний вечер. Помолясь Богу, я легла спать. И вижу во сне себя стоящей на краю зияющей бездонной пропасти. Чувствую, что какая-то невидимая рука приближает меня к этой бездне. Я сорвалась с края пропасти и, к моему ужасу, стремительно полетела вглубь ее. Вдруг вверху над собою вижу сияющего дивным светом старца, который быстрее молнии настиг меня. Он схватил меня за руку, быстро поднял на то место, откуда я слетела, и коротко сказал мне: "Будь осторожна и внимательна к себе. Не подвергай свою жизнь опасностям”. После этих слов я проснулась.
В это время слышу, что в дверь моей комнаты кто-то тихо стучит. Я оделась. Отворяю дверь и вижу пред собою старицу в иноческом одеянии, которая спросила меня: "Я слышала, что ты собираешься идти в Соловецкий монастырь вместе с девчонкой, которую вчера матушка выгнала из монастыря за безнравственную жизнь. Если ты решишься пойти с ней, ты погибнешь. Не желаешь ли поехать со мной в Хотьков монастырь? Я уверена, что тебя наша матушка игумения примет к себе в обитель”. Я согласилась и, испросив благословения на поездку у матушки игумении, отправилась со старицей в путь.
По приезде в Хотьков монастырь31 я и моя спутница остановились перед аркой колокольни, на которой было изображение иконы "Знамение” Божией Матери. Преклоня колени пред святым образом, я пламенно стала просить Царицу Небесную, чтобы Она не оставила меня без Своего заступления. Вдруг я вижу, как лик Матери Божией отделился от стены, и Она, Пречистая, сошла на землю и стала приближаться ко мне. Между тем старушка-монахиня начала меня торопить идти к матушке игумении, напоминая, что скоро будет поздно и матушка игумения нас не примет, а без ее благословения мне нельзя ночевать в обители. В силу необходимости я отошла от дивного образа Богоматери и поспешила за старицей к игумении, которая любовно выслушала мою просьбу.
И в этот раз я скрыла, что жила в монастыре, выдавая себя за мирскую. Матушка была настолько любвеобильна, что приняла меня в Хотьков монастырь и назначила мне послушание, на котором я, по своей монастырской привычке, часто употребляла слова "благословите” и "простите”. Слыша это, старые инокини стали догадываться, что я не мирская и, по-видимому, прежде жила где-то в монастыре. Они стали подозрительно относиться ко мне, а потом донесли матушке игумении, говоря, что я ее обманываю, и просили выгнать меня из обители. Матушка игумения позвала меня к себе и спросила: "Лиза! Скажи мне по чистой совести, как пред Богом, жила ли ты раньше в монастыре?” Тогда я упала перед ней на колени и чистосердечно рассказала ей все, что со мной было.
Матушка милостиво выслушала меня, успокоила и уверила, что я не буду уволена. Вместе с этим она написала письмо в Белгород моей тетушке о том, что я принята ею в Хотьков монастырь, и просила дать сведения обо мне. В ответ на это письмо моя тетушка-игумения, между прочим, писала: "Слезно молю вас, возвратите Лизу обратно к нам, в Белгород. Мы плачем о ней ежедневно”. Матушка Магдалина, игумения Хотьковского монастыря, с этого дня взяла меня к себе в келлии, где я и оставалась на послушании до самой ее смерти».
Матушка Елевферия жила в Хотьковской обители шестьдесят лет и умерла в маститой старости, уважаемая всей обителью.
Троицкие цветки с луга духовного
