«Христианский кончины живота нашего, безболезненны, непостыдны, мирны и доброго ответа на Страшном судищи Христове у Господа просим». Важны и другие прошения в этой ектений, но, кажется, упомянутое прошение особенно должно занимать наши мысли во время молитвы в храме Божием. Ни один из нас, какими бы крепкими силами ни обладал, как бы ни хвалился добрым здоровьем, – не может с полной уверенностью сказать: я проживу столько-то лет, мне умирать еще рано. Смерть приходит чаще всего без ведома нашего, – врасплох. И блажен тот, который усердно просит Господа послать себе непостыдную и мирную кончину. К общему утешению наших православных соотечественников, есть и в настоящем веке такие счастливцы, которым Господь Бог посылает не одно только утешение умереть непостыдно – по-христиански, но и удостаивает такой милости, что посылает на землю Ангела смерти – сказать человеку: готовься, Я пришел взять душу твою.
Вот живой пример такой истинно христианской кончины.
Верстах в двадцати от моей родины, в небольшом селении Царевского уезда, жил один почтенный старичок – заштатный диакон. Будучи наделен от природы здравым толком и крепким здоровьем, он, как служитель алтаря, исполнял свою диаконскую обязанность с горячим усердием и благоговением, остальное же время все свои силы и заботы отдавал работе в саду. Невдалеке от родной хаты, на живописном склоне горы, окаймленной внизу маленькою речкою и прекрасными пойменными лугами, стоял тот сад, в котором давно-давно, с ранней весны и до глубокой осени, старик трудился. Быть в саду, дышать свежим воздухом, окапывать плодовые деревья, подрезать на них старые сухие сучья, лечить разного рода снадобьями захиревшие растения, рассаживать новые деревья, теплее укутывать их на зиму и благодарить Бога по собрании плодов – составляло для него все на свете.
Не знаю, за его ли добросовестную службу церковную, за честный ли труд в своем саду или, быть может, за какие-нибудь особенные добрые дела, которые видел один Бог, – конец его жизни ознаменован вот каким редким случае.
В декабре 1860 года, за два дня перед рождественским сочельником, отец диакон отправился со своим работником неподалеку, в город К., для разного рода покупок к празднику. Закончив все дела, он уже возвращался домой и находился, как сам после рассказывал своим семейным, в шести верстах от своего селения; вдруг, видит какого-то юношу среднего роста, с прямым открытым лицом, осененным роскошными белокурыми волосами, одетого в какую-то странную белую одежду. Видит, что незнакомец сидит на санях рядом с ним и пристально смотрит ему в лицо. Старик побледнел от страха, но, собравшись немного с силами, спросил своего соседа:
– Кто ты такой, добрый человек?
– Торопись скорее домой, ты нынче умрешь, – был ему ответ.
Слова эти, само собою, показались старику странными, и потому после некоторого молчания он спросил:
– Что ты за человек, что предрекаешь мне смерть? Я чувствую себя совершенно здоровым и не понимаю, как могу я так скоро умереть?
– Скажи своему работнику, чтобы он скорее погонял лошадь. Я – Ангел смерти, послан Богом взять душу твою.
Тут только открылись умные очи у старца, и он узнал в незнакомце Ангела смерти. Как оглянулся кругом на Божий мир, как вспомнил свою родную семью и любимый сад, – зарыдал старик, как малый ребенок, и решился просить Ангела, чтоб он, по крайней мере, дал время доехать благополучно до дому и успеть приготовиться к смерти. На все его просьбы и слезы был один ответ:
– Торопись, торопись скорее!
– С кем это ты там калякаешь, отец диакон? – спросил работник, обернувшись к своему хозяину.
– Разве ты не видишь, с кем? – начал было старик и обратился в ту сторону, где сидел Ангел, но его уже ни на санях, ни около не было!
Приехав домой, и еще не успев переступить через родной порог, – старик потребовал у своих домашних теплой воды и чистого белья, одного сына послал за священником, другого – за свечами и ладаном. Домашние начали спрашивать, для чего все эти приготовления, старик в коротких словах рассказал им все случившееся с ним на дороге и старался, по возможности, успокоить семейство. Вскоре не замедлил прийти священник с причетником.
– Что это ты, Илья Поликарпович, вздумал? Недалеко и праздник Божий, хоть бы еще немножко!
– Нужно исполнить святую волю Божию, отец Трофим, нет уж, больше не жилец я на белом свете! Живите вы, а моим костям пора на место!
Нужно было взглянуть в то время на лицо почтенного старца, с каким невозмутимым спокойствием смотрел он на все приготовления к отшествию от здешнего мира. На все вздохи и горькие слезы домашних и ближних знакомых он с решительною твердостию отвечал:
– А вы плакать-то бросьте, лучше благодарите Бога за Его великую милость ко мне, грешному.
После исповеди и принятия Св. Тайн, старик начал заметно слабеть.
– Ну, теперь положите меня в постель, а вы, батюшка, потрудитесь скорее пособоровать меня маслом!
Положили старика в постель, и елеосвящение началось. «Господи, прими душу мою с миром!» – произнес лежащий. Все обратились к нему и к удивлению заметили, что он левою рукою потирал лицо, а правою будто бы что-то прогонял от себя. Так он не переставал делать до чтения третьего Евангелия – именно до того места, где один из учеников фарисейских, изъявляя готовность следовать за Спасителем, сказал Ему: Господи, повели ми прежде ити, и погребсти отца моего. Иисус же рече ему: гряди по Мне, и остави мертвых погребсти своя мертвецы (Мф.8:21-22). При последнем слове старца уже более не было в здешнем мире.
Рассказ священника Григория Воронцова
(«Странник», 1875).
