Обреченные на смерть люди перестают быть атеистами

Беседа с врачом-онкологом Евгением Сергеевичем Павловым

- Евгений Сергеевич, Вы более 35 лет работаете врачом-онкологом. Что изменилось с того самого дня, когда Вы впервые диагностировали рак у своего пациента и сообщили ему об этом?

- Изменились люди, изменился я сам, изменилось отношение к восприятию болезни пациентами. Раньше рак был приговором. Не каждому больному я смог сообщать об этом: необходимо было выявить психологический статут семьи. Для чего? Некоторые родственники с пониманием и состраданием начинали относиться к больному, но были случаи, когда родственники, узнав о страшном диагнозе, только усугубляли положение больного своим недостойным поведением: провоцировали скандалы, драки. Были времена, что я не каждому пациенту сообщал о диагнозе по просьбе родственников - для того, чтобы больной «не наложил на себя руки».

- А в Вашей практике были такие случаи?

- К счастью, не было. В былые времена я увлекался восточной философией. Свое мировоззрение о жизни и смерти старался «привить» своим пациентам. Тогда ведь атеизм был. Смерть воспринималась человеком как что-то чудовищное и неестественное, а после наших бесед, у людей в глазах появлялся огонек надежды. Жажда жизни и любви присуща каждому человеку. Были такие, которые искали выход в нетрадиционной медицине… Но однажды на моих руках умер больной: у него открылось легочное кровотечение – носом и из ушей пошла кровь. После этого таинства смерти со мной произошли глубокие изменения. Душой я понимал, что в восточной философии нет выхода, нет окончательного ответа: что? И для чего? Стал искать. Бог послал мне православного священника отца Алексия. Вот как это было. Мой приятель попросил меня стать крестным отцом для его дочери, я согласился. Пришли в храм. Отец Алексий спросил: «Кто крестные родители?» Мы сделали половину шага вперед. Батюшка обошел всех присутствующих, как офицер обходит строй солдат, на всех внимательно посмотрел. Дошла очередь и до меня. И вдруг я слышу: «Что ж ты, братец, крещеный, а креста на тебе нет?!» Все стали смотреть на меня во все глаза. Я действительно не носил креста. На мне было пальто, «как он узнал?» - крутилось в голове мысль. В церкви я надел крестик и с тех пор не расстаюсь с ним. После крестин какая-то сила стала тянуть меня в храм, к отцу Алексию. Это Господь призывал меня. Так постепенно стал воцерковляться, помню свою первую исповедь... Вот так открылась ИСТИНА: что? И зачем? По-другому стал воспринимать понятия «жизнь» и «смерть». Стало гораздо легче находить общий язык с больными.

- А что скажете в отношении атеистов?

- Как правило, обреченные люди перестают быть атеистами. Вот почему важно не срывать диагноз, а сообщать о нем. Многие святые нашей Церкви были тяжело больны. Иоанн Златоуст очень тяжело болел желудком, апостол Павел имел язву плоти, Василий Великий и многие святые имели очень тяжелые болезни, за который они благодарили Бога и которые помогали им в духовной жизни. Будучи терпеливыми в болезни, они стяжали еще большую святость, не роптали и получили от этого большую пользу. Святой старец Паисий был очень добродетельным человеком. Он заболел раком, но не стал сидеть сложа руки, а пошел к врачу и сделал операцию. Старец Порфирий тоже был тяжело болен раком, он принимал лекарства и называл свою болезнь «святой рак». Он говорил, что рай переполнен людьми, которые были больны раком.

- Как воспринимается неизбежность близкой кончины онкологически больными?

- Медицина не стоит на месте, поэтому диагностирование онкологии - далеко не всегда в наше время приговор. Выявление болезни на ранних стадиях дает положительные прогнозы. Что же касается запущенных форм, то больные воспринимают неизбежность смерти по-христиански.

- Часто приходится говорить с пациентами о жизни и смерти?

- Часто, особенно о смерти. Неизбежность скорой смерти многое ставит на свои места. Ее нельзя обмануть, от нее нельзя отступиться, перед ней все равны, и от нее никому не уйти. Многолетний опыт работы с больными показывает: малоимущие люди легко уходят из жизни. Богатые – скорбят, сокрушаются: только начали жить, и жизнь заканчивается. Православные христиане относятся к своим недугам и болезням с благодарностью перед Богом. Если человек в течение земной жизни стремился к Богу, то и в загробном мире это стремление, как награда, продолжится: душа будет постоянно совершенствоваться в любви Божией. Велики и радостны обетования Христа для тех, кто последовал за Ним: Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил бог любящим Его (1 Кор. 2, 9). Христианину необходимо собирать сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут (Мф. 6, 20).

- Как Вы относитесь к тому, что на вопрос, какое ваше заветное желание, люди отвечают: «Хочу, чтобы никто не умирал»?

- Это слишком объемный вопрос. Он может затрагивать несколько сфер. Здесь может иметься в виду, чтобы никто не умирал душой, ведь и живя в теле, можно соделаться духовным мертвецом. Что ждет такого человека после разлучения души от тела - совсем не трудно догадаться: вечная смерть его удел. Если имеется в виду вечное пребывание человека в теле, то в таком случае нельзя было бы говорить об обновлении души. Мы все призваны достичь обновленного состояния, извергнуть из себя все греховное, чтобы потом во всей полноте и совершенстве воспринять в себя Царство Небесное. В этой нужде обновиться – весь смысл разлучения души от тела каждого человека. Священномученик Аркадий Лубенский, прославленный в Соборе новомучеников и исповедников Российских, говорит: «Смерть для многих есть средство спасения от духовной гибели. Так , например, дети, умирающие в раннем возрасте, не знают греха. Смерть сокращает сумму общего зла на земле. Физическое безсмертие нашей природы в ее теперешнем состоянии – порабощенности греху – было бы безвыходным духовным тупиком для нее, так как слабый дух наш был бы всецело и навеки захвачен в плен стихийными силами материального и духовного мира». Кожаные ризы, которые Господь дал Адаму и Еве после их грехопадения, по толкованию некоторых святых отцов Церкви, и есть физическая смерть, прекращающая зло в его материальном воплощении. Если первые люди и после падения остались безсмертными телом, то и зло было бы безсмертно, и для человека не было бы надежды на спасение.