20 сентября мы празднуем день памяти великого Оптинского старца Макария. Жизнь преподобного глубоко назидательна для нас, современных людей. Какие же уроки мы могли бы вынести из жития старца?
Родные его были людьми духовными: прадед – инок в монастыре, известный строгой жизнью подвижника. Дед и бабушка отличались благочестием и делами милосердия. Бабушка каждую субботу посещала заключённых в тюрьме, своими руками стряпая для них пироги. Эта добродетель позднее спасла им с дедом жизнь: зимой на их повозку напала шайка разбойников, и один из разбойников уговорил главаря пощадить путников, узнав женщину, из рук которой в тюрьме он так часто принимал милостыню. Отец и мать будущего старца жили недалеко от Оптиной Пустыни, рядом с Лаврентиевым монастырём, часто посещали монастырские службы и окормлялись у монастырского духовника, архимандрита Феофана.
Преподобный Макарий, в миру Михаил Николаевич Иванов, будучи ребёнком и отроком, был тих и кроток, предпочитал чтение и молитву, игру на скрипке – шумным играм и увеселениям. Когда ему было всего 5 лет, умерла любимая мать, и ребёнок ещё больше отдалился от шумных забав сверстников.
Его чистая душа искала духовного подвига, и будущий старец начал иноческую жизнь, когда ему было всего 22 года, оставшись во время паломнической поездки в монастыре, в Площанской Пустыни.
В Оптину Пустынь преподобный Макарий приехал в 1834 году, 46-ти лет от роду, будучи уже духовно опытным подвижником: ему не было и сорока, когда он был назначен духовником одной из женских обителей. В Оптиной наставник многочисленных чад, которые пользовались его духовными советами, сотаинник великого Оптинского старца Льва, он явил на деле черты истинного смирения и кротости. Преподобный Макарий ничего не делал без благословения преподобного Льва, успехи и добрые плоды всех своих начинаний приписывал молитвам и советам духовного отца, и возрастал духовно с каждым днём.
Должность скитоначальника, к исполнению которой старец приступил с 1839 года, нимало не изменила его кроткий и смиренный нрав. Когда преподобный Лев подвергал своего младшего духовного друга выговорам и замечаниям, не упуская случая доставить ему венцы смирения и терпения, преподобный Макарий принимал все замечания с кротостью и любовью и духовно преуспевал.
Вот один из многих примеров: когда отец настоятель просил преподобного Макария принять от мантии готовившихся к пострижению братий, отец Макарий смиренно согласился. Когда же он пришёл к старцу Льву и коротко поведал о просьбе настоятеля, тот, имея в виду духовную пользу отца Макария и окружающих иноков (одному доставить венец смирения, прочим же научиться у него смирению, терпению и кротости), строго спросил:
– Что ж, ты и согласился?
– Да почти согласился, или, лучше сказать, не смел отказываться…
Преподобный Лев принял вид разгневанного и укорил:
– Да, это свойственно твоей гордости…
Все присутствующие замерли, с благоговейным удивлением наблюдая за кротостью и смирением отца Макария, которого они почитали наравне с преподобным Львом. А преподобный Макарий стоял с поникшей головой, смиренно кланяясь и повторяя только:
– Виноват, простите Бога ради, батюшка!
Когда же старец Лев умолк, отец Макарий, кланяясь в ноги, спросил:
– Простите, батюшка, благословите отказаться?
– Как отказаться? Сам напросился – да и отказаться? Нет, теперь уж нельзя отказываться: дело сделано… – ответил старец, достигнувший своей цели.
Семь лет старцы трудились рука об руку, вместе они духовно взрастили великого старца Амвросия. После смерти отца Льва в 1841 году вся тяжесть духовного руководства легла на отца Макария. Он продолжал отдавать все свои силы внешнему и внутреннему благоустройству скита, духовному окормлению многочисленных чад. Двери его кельи и его сердца были открыты для приходящих и нуждающихся во всякое время, келейник старца свидетельствовал, что за 20 лет он ни разу не видел, чтобы старец прогневался на кого-либо из братии за несвоевременный приход, включая даже краткий час отдыха после трапезы.
Преподобный Макарий возглавил группу ученых и литераторов (монахов и мирских лиц), которые переводили, обрабатывали и перекладывали на литературный язык писания величайших аскетов древности: Исаака Сирина, Макария Великого, Иоанна Лествичника (в основном в переводах старца Паисия Величковского). Большую помощь в этом ему оказывали духовные чада – супруги Киреевские. Под влиянием преподобного Макария возникла целая школа издателей и переводчиков духовной литературы, в которой так нуждалась православная Россия.
Архимандрит Леонид (Кавелин) описывал старца в эти годы так:
«Среднего роста, весь седой, одет летом в мухояровую поношенную ряску и башмаки, зимой – в весьма поношенную, крытую темно-зеленым драдедамом шубку, с костылем в одной и четками в другой руке.
Лицо – ничем не поражающее с первого взгляда, вовсе не красивое (по обыкновенным понятиям о физической красоте), даже несколько неправильное, с печалью постоянного углубления в себя, следовательно, на вид более строгое, нежели ласковое; но такова сила благодати, что лицо это, служа зеркалом чистой любвеобильной и смиренной души, сияло какой-то неземной красотой, отражая в себе то или другое из свойств внутреннего человека, плодов Духа, исчисленных Апостолом. Вообще в нём было редкое соединение простоты, тихости и смирения, делавшее его доступным всем и каждому».
Чада запомнили преподобного Макария таким:
«Старец был огромного роста, с лицом некрасивым, со следами оспы, но белым, светлым, взгляд был тих и полон смирения. Нрав его был чрезвычайно живой и подвижный. Память прекрасная: после первой исповеди на всю жизнь запоминал он человека. Но косноязычие и нехватка дыхания при разговоре – смущало его всю жизнь. Одет был всегда бедно. Зато был прозорлив: первый раз видя человека, называл его иногда по имени, прежде чем тот представлялся. Отвечал иногда на письменные вопросы, прежде их получения, так что писавший получал ответ на письмо, час тому назад посланное».
Многочисленные письма старца к монашествующим и мирянам заключают в себе руководство на пути к спасению, утешение в скорбях и решение недоумений в самых разнообразных духовных вопросах. Письма эти и в наше время читаются с большой духовной пользой. Старец наставлял:
«Вера не в том только состоит, чтобы веровать, что есть Бог, но и во всепремудрый Его промысл, управляющий тварями Своими и вся на пользу устрояющий; времена и лета положены суть в Его власти (Деян. 1, 7), и каждому из нас предел жизни определил прежде бытия нашего, и что без воли Его ни птица не падет, ни влас главы нашей не погибнет (Лк. 12, 6. 21, 18)».
«Каждому из нас предлежит испытание веры, но не всем в одно время, и не в одних и тех же вещах; один испытывается бедностью, обременен семейством, не имея дневного пропитания; другие лишением чести, бесславием, иной из богатства переходом к нищете, иной чрез несогласность партии, недобрым поведением детей, снедается сердечной печалью или скорбит, не имея детей —надежды и подпоры старости его, иной лишением супруги, друга, брата, детей, родителей и родственников и прочими многими пестровидными скорбными приключениями отягощаются, но всё сие происходит по всепремудрым и недоведомым судьбам Божиим».
Преподобный разъяснял духовный закон, согласно которому Господь смиряет нас по мере гордости, а по мере смирения награждает и утешает:
«По мере смирения нашего награждает и утешает, а по мере гордости смиряет. Здешнее все кратко и скоропреходяще, а вечность нескончаема; здешними скорбями Господь ведёт к вечному блаженству, хотя и невольными.
А нам нужно попещися о своём устроении и о своей душе. Мы полны страстей, а мечтаем высоко, всегда читаем и говорим о смирении, а дойдет дело – и слова, и взгляда не понесём».
Старец учил:
«Будь уверена, что Бог не посылает нам искушения выше меры, но разве (только) за гордость, за самомнение и за ропот, коим мы сами себе скорби отягчаем. Берегись роптать и малодушествовать. Великодушие и терпение облегчают скорби, а малодушие и ропот умножают и отягощают оныя».
Известны многочисленные случаи духовной помощи и исцелений по молитвам преподобного Макария. Вот только несколько из них:
«Монахиня Татиана Иванова рассказывала о старце следующую историю: "Однажды бешеный волк в нашей местности искусал несколько человек крестьян, в том числе и двух мужиков моей барыни. Как раз в это время приехал к нам батюшка. Искусанных крестьян отправляли в больницу; а крестьян моей барыни старец не благословил туда отвозить. Их позвали к батюшке. Он их благословил, окропил их раны святою водой и утешил надеждою на милосердие Божие, так как они очень скучали и боялись взбеситься. Затем велел им полагать по три поклона, молиться Царице Небесной и святителю Николаю Чудотворцу и пить по утрам богоявленскую воду. Они так делали и остались живы и здоровы; а все прочие, отправленные в больницу, умерли”».
Вот рассказ об исцелении больного ребёнка:
«Пятилетняя Даша страдала в монастыре сильною лихорадкою и расстройством желудка. Часто с нею случалась рвота, в особенности после того, как иногда, бывало, покушает жареной рыбы. Вот приехал однажды к нам в монастырь батюшка отец Макарий и посетил нашу келью. Ему доложили про лихорадку Даши. "А вот мы её увезем”, – сказал он и посадил больную девочку с собою обедать. Ему заметили было хозяева: "Зачем, батюшка, сажаете с собою девчонку?”
Но он настоял на своем и приказал девочке кушать уху из одной с ним тарелки. Потом подали жареного карася. Старец разрезал его вдоль пополам и одну половину отложил себе, а другую приказал есть девочке. Та кушает и плачет, будучи уверена, что после этого удовольствия у нее откроется сильная рвота. Старец же, несмотря на её слезы, понудил её сесть всю отложенную ей половину карася. Девочка послушалась. Затем батюшка, распростившись с нами, отправился восвояси, а Даша оказалась совершенно здоровою. Ни лихорадка, ни рвота с нею больше уже не повторялись».
Особенно часто были исцеления бесноватых. Архимандрит отец Леонид (Кавелин) писал:
«Многие из нас помнят одну бесноватую женщину, которая, сидя на дорожке, ведущей из монастыря в скит, поносила старца, говоря между прочим: "Скоро ли умрёт этот Макарий? Он измутил весь мир. Ох! Горе мне!” Привлечённая к старцу по вере её мужа, женщина эта, несколько лет страдавшая беснованием, после употребления данного ей старцем освящённого елея выздоровела совершенно. Впоследствии она разрешилась от бремени ребёнком, который кричал без умолку непрестанно. Когда же принесли его к старцу, который осенил его во имя Божие благословением, младенец успокоился, и денно-ночные, ужасавшие его родителей вопли, с тех пор, по милости Божией, прекратились».
Алексей Васильевич Говоров, сын помещика Ливенского уезда Орловской губернии, рассказывал о себе следующее: «Издавна я подвержен был пьянству в сильнейшей степени. Бывало, как придет время запить, никакая сила не в состоянии удержать меня от этой слабости. Этим я совершенно расстроил и своё состояние, и семейство. Люди советовали жене моей обратиться к некоторым лицам в надежде получить от них исцеление недуга моего; но дело почему-то не ладилось. Посоветовали мне, наконец, побывать в Оптиной у отца Макария. Вот мы с женой и отправились.
По приезде же, когда мы объяснили старцу о моей немощи, он только шутя ударил слегка три раза по моей голове рукою; и затем велел готовиться к причащению Святых Таин. Но когда я стал подходить к Святым Тайнам, меня всего так начало ломать, что я сам не в силах был подойти. Самого ломает и трясет; а злой помысл-то и твердит: "Зачем идёшь? Что, тебе поможет причащение? Все это пустяки. Оставь! Ступай прочь!” И какая-то невидимая сила как будто отталкивала меня. Однако жена уговорами и силою помогла мне подойти к Святым Дарам. Тотчас же после причащения почувствовал я облегчение, которое по времени всё более и более усиливалось во мне.
Когда же, наконец, я совсем успокоился, во мне родилось такое отвращение ко всем спиртным напиткам, что я и запаха их не мог терпеть. И вот уже шесть лет я ни мёду, ни пива, ни шампанского не могу даже отведать… По кончине отца Макария, при вести о сем, мы очень восскорбели, и в особенности жена моя. Ночью он и является ей во сне, точь-в-точь как она видала его живым, в той же одежде, только видом гораздо светлее, и говорит: "Не скорби! Продолжайте ездить в Оптину. Вы и от праха моего получите то же, что получали от меня живого. Я всё тот же!” Когда же мы недоумевали, ехать ли и как ехать, старец опять явился во сне и говорит: "Что же вы не едете в Оптину? Я сказал, что я тот же; и вы получите такую же пользу от праха моего, как и от меня живого”. И мы более не смели сомневаться».
Жития Святых
