18/31 марта 1909 года в «Летописи Иоанно-Предтеченского скита» была сделана краткая запись: «Скончался в монастыре живший на покое игумен Марк, глубокий старец, современник покойного оптинского старца иеросхимонаха Макария. Таких Оптинских старожилов, состоявших в числе Оптинскаго братства при жизни о. Макария, остается в настоящее время трое, а именно: иеромонах о. Иоанникий, поступивший в обитель в 1859 г., и монахи: о. Феофан – в 1857 г. и о. Антоний – в 1868 г. (согласно данным канцелярии о. Оптинскаго настоятеля).
Духовник схиигумена Марка о. Сергий (Александров) отзывался о своем духовном чаде: «Гранитный он был человек!», – указывая тем самым на твердость его характера и непреклонность следования за Христом.
С.А. Нилус, лично знавший о. Марка, писал, что «это был характер, как бы высеченный из цельной гранитной скалы, твердый, крепкий, стойкий, но вполне пригодный к самой тонкой обработке и шлифовке под рукой опытного гранильщика. Этим гранильщиком был для почившего игумена великий оптинский старец Амвросий. И выгранил же он из него столп и утверждение монашеской истины!..»
Схиигумен Марк происходил из духовного звания, родился в семье дьячка Архангельской губернии. Отрок рос в атмосфере любви и искреннего благочестия. На формирования его религиозного чувства особенное влияние оказала его бабушка, духовная дочь преподобного Серафима Саровского.
По окончании Костромской духовной семинарии в 1854 году поступил в Оптину Пустынь. 7 сентября 1857 года был пострижен в мантию, о чем в Летописи была сделана запись: «Вот уже и желтолистая золотая осень наступила. Багрянцем золотым оделся лиственный лес, а в обители нашей семь послушников оделись ангельской одеждой: сегодня за Божественной литургией отец архимандрит Моисей постриг в мантию между прочими двух нарочитых мужей: Льва Александровича Кавелина, из знатных дворян, и из духовного звания, окончившего курс Костромской семинарии Михаила Чебыкина. Первому наречено имя Леонид, второму – Марк. Какова судьба уготована им – то уже дело Премудрости и Разума Божия; но мнится мне незаурядной судьба их. Помоги им Господь скончать течение жизни своей привременной в подвигах добрых, в вере, надежде и любви Божественной».
6 декабря 1857 года о. Марк был рукоположен во иеродиакона, а 13 июня 1863 года – во иеромонаха.
Когда в 1865 году почил преподобный Антоний (Путилов), было принято решение похоронить его рядом с братом, преподобным Моисеем (Путиловым), почившим в 1862 году и похороненным в склепе под полом, у солен правого придела Казанской церкви.
Духовный писатель С.А. Нилус со слов оптинской братии записал следующий рассказ: «Взломали пол, разломали склеп, и обнаружился гроб архимандрита Моисея, совершенно как новый, несмотря на сырость грунта подпочвы; только немножко приотстала, приподнялась гробовая крышка… Безмерною любовью любил почившего архимандрита игумен Марк, и воспламенилось его сердце желанием убедиться в нетленности мощей его великого аввы, а также и взять со смертной одежды их хоть что-нибудь себе на память. И вот пошли каменшики, что делали склеп, не то обедать, не то чай пить, а игумен Марк воспользовался этим временем, спустился в склеп, просунул с ножницами руку под крышку гроба, ощупал там совершенно нетленное, даже мягкое и как бы теплое тело, и только что стал было отрезать ножницами кусок от мантии почившего, как крышка гроба с силой захлопнулась и придавила руку игумену Марку. И взмолился тут игумен:
– Прости, отче святый, дерзновение любви моей, отпусти руку.
И долго молил игумен Марк о прошении, пока вновь ни приподнялась сама собой гробовая крышка и ни освободила руку, дерзнувшую, хотя и любви ради, но без благословения Церкви, коснуться мощей праведника.
На память о событии этом у отца игумена остался на всю жизнь поврежденным указательный палец правой руки».
Весною 1868 года о. Марк заболел воспалением легких. Когда состояние больного стало резко ухудшаться, он увидел в тонком сне, что в его келью входит святой великомученик Георгий и святитель Николай. Они подняли его и. как бы на струе воздушной перенесли к Козельску.
Как записал в своих воспоминаниях С.А. Нилус, святые поставили его «в долине на холме близ города. Вдали особенно виднелись Никольская, Георгиевская и Вознесенская колокольня этой последней.
Святые обратили внимание большое на эту колокольню, около которой он увидел стоящую на воздухе небольшую икону Божией Матери.
– Видишь ли ты эту Святую икону? – спросил Святой Георгий и прибавил:
– Это Ахтырская икона Божией Матери. Хочешь быть здоров отслужи перед нею молебен Богоматери».
В это мгновение икона эта стала выделяться как бы на половину здания все яснее; испуская лучи утренней зари, она осветила всю северную часть города. Пригнувшись в священном трепете, отец Марк почувствовал облегчение. Был отслужен молебен перед Ахтырской иконой Божией Матери, что в Оптинском Казанском храме. Больной стал быстро поправляться, стал даже бывать на свежем воздухе. Но вдруг, болезнь с новой силой возобновилась. Были сочтены часы жизни больного. Тут он вспомнил, что не позаботился отыскать указанную ему икону.
Сейчас же принялись за розыски. Двое мещан отправились отыскивать ее по храмам Козельска. Во всех трех, виденных во сне, и на колокольне, искали вместе со священником и сторожем и не нашли. Когда уже сходили с колокольни, священник, точно движимый к тому незримой сплои, сунул руку под балку, при самом входе с лестницы чердака на колокольню и вынул оттуда икону – то и была Ахтырская икона Божией Матери. На другой день перед нею в церкви был отслужен молебен, а на следующий ее принесли к больному. Он признал в ней виденную во сне и вслед быстро поправился».
Много других испытаний и внутренних борений пришлось пройти о. Марку. В 1869 году он был переведен в Мещовский Георгиевский монастырь, где 18 ноября 1870 года был утвержден в должности настоятеля. 9 мая 1874 года указом Св. Синода возведен в сан игумена. Через пять лет, 15 марта 1879 года, был уволен от должности по расстроенному здоровью.
8 октября 1882 года получил разрешения вернуться в родную обитель, где провел последние годы жизни. Духовный писатель С.А. Нилус встретился с ним в начале XX века, когда игумен Марк проходил послушания в качестве уставщика левого клироса: «Вот он стоит предо мною, как живой, почивший игумен! Вижу его характерную монашескую фигуру в высоком, выше чем у прочих монахов, клобуке… Такие клобуки носили прежние оптинские монахи; такой же клобук покрывал головы великих старцев оптинских, и самого архимандрита Моисея, которого безмерною любовью любил почивший игумен… Вижу: сходит он на сход со своего клироса, впереди всех своих певчих, обеими руками раздвигая полы своей мантии и слегка потряхивая и качая головой, на которой, несмотря на слишком семидесятилетний возраст, не серебрилось ни одного седого волоса; сходит он степенно и важно отдает поклон сходящему со своим хором, одновременно с ним, уставщику правого клироса: и слышу, как первый, всегда первый, запевает он, своим старческим, несколько надтреснутым, но верным и громким голосом дивные «Подобны» стихир всенощного пустынного оптинского бдения. Не было при мне равного игумену Марку на этом послушании!… и вряд ли когда-либо будет: другие люди, другие стали теперь и характеры; закал не тот стал теперь, что был прежде…»
В последний год своей жизни игумен Марк, принявший келейно пострижение в схиму, тяжело болел. С.А. Нилус как-то спросил его:
– Батюшка! правду ли мне говорили, что вы как-то были тяжко больны, так что и врачи от вас отказались? Сказывали мне, что вы удостоились тогда видеть во сне Царицу Небесную, которая вам повелела послать в Козельск за Своей иконой, заброшенной в одном из церковных чуланов, и что вы этою иконой, о которой до вашего видения никто не знал, исцелились? Правда ли это?
Глаза отца игумена просияли, и он ответил радостно:
– Да, было!..
Скончался подвижник 18 марта в пять часов вечера и был погребен между Введенским собором и Казанским храмом монастыря.
