Он был и именем и духом Серафим;
В пустынной тишине весь Богу посвященный:
Ему всегда служил, и Бог всегда был с ним,
Внимая всем его моленьям вдохновенным.
И что за чудный дар в его душе витал!
Каких небесных тайн он не был созерцатель?
Как много дивного избранным он вещал,
Завета вечного земным истолкователь!
Куда бы светлый взор он только не вперял —
Везде туманное пред ним разоблачалось.
Преступник скрытый вдруг себя пред ним являл —
Судьба грядущего всецело рисовалась.
В часы мольбы к нему с лазурной высоты
Небесные друзья невидимо слетали
И, чуждые земной житейской суеты,
Его беседою о небе услаждали.
Он сам, казалось, жил, чтоб только погостить:
В делах его являлось что-то неземное.
Напрасно клевета хотела омрачить —
В нем жизнь была чиста, как небо голубое.
Земного мира гость, святой и незабвенный,
Одной любовию равно ко всем горел:
Богач, бедняк, счастливец и уничиженный
Равно один привет у Старца всяк имел.
Несчастные ж к нему стекалися толпой:
Он был для сердца их отрадный утешитель.
Советом мудрым он — безмездною цельбой,
Всех к Богу приводил, святой руководитель.
От подвигов устав, преклоншись на колени,
С молитвой на устах, быв смертным, умер он.
Но что же смерть его? — вид смертной только сени,
Иль, как говорят, спокойный тихий сон...
Теперь ликует он в семье святых родной,
Сияньем Божеским достойно озаренный;
А мы могилу тихую кропим слезой,
И имя будем чтить во век благословенным.
Леонид Денисов
Памяти преподобного Серафима Саровского
Вот он, блаженный пустынник, взыскующий
Века грядущего благ неземных!
Вот он, в скорбях, как мы в счастье, ликующий,
Душу отдать за других!..
Тихо тропинкой лесной пробирается
В кожаной мантии, в лычных лаптях;
Крест на груди его медный качается,
Сумка с песком у него на плечах.
Вьется Саровка излучистой впадиной,
Сосен столетних красуется строй;
И, на ходу подпираясь рогатиной,
Движется Старец неспешной стопой.
Телом согбенный, с душою смиренною,
В пустыньку он помолиться бредет;
Но, и молитву творя сокровенную,
Он для трудов свой топорик несет.
Белый на нем балахон; серебристые
Шапочкой ветхой прикрыв волоса,
Вглубь себя он устремляет лучистые,
Полные ласки душевной глаза...
Силою он одарен благодатною;
Чуткой душой прозревает он вдаль,
Видит он язвы людские, невнятные
Слышит он вопли,— и всех ему жаль...
Он и утешить готов безутешного,
Слабое детство от смерти спасти,
Или к сиянию света нездешнего
Грешную душу мольбой привести.
Всем изнемогшим в огне испытания
«Радость моя! — он твердит.— Не скорби,
Бури душевные, грозы страдания,
Господа ради, с улыбкой терпи!..»
С плачущим плакать он рад; унывающих
Нежно ободрить, их дух подкрепить;
Всех же Господень Завет забывающих
Учит он ближних, как братьев, любить.
Учит искать он богатство нетленное,
Чтоб не владела душой суета,—
Ибо все мира сокровище бренное
Нашей душе не заменит Христа!..
1903 Лидия Кологривова
Саровская пустынь
Под сенью вековой дубравы
Струей студеной бьет родник; —
Покинув рано мир лукавый,
Отшельник келью здесь воздвиг.
В дни зноя, стуж и непогоды,
Трудясь в обители своей,
Провел суровой жизни годы,
Вдали от света и страстей.
Когда спускались ночи тени
В густых развесистых лесах,
Он становился на колени,
С молитвой кроткой на устах.
Цветов и трав лилось дыханье
Благоуханною струей,
Ключа сребристого журчанье
Молитве вторило святой.
* * *
Прошли года — почил отшельник,
Но где бежит его родник,
Где высоко темнеет ельник,
В бору дремучем храм возник.
И там, где птицы громко пели,
Немолчно славя небеса,
В созвучье стройном зазвенели
Церковных певчих голоса.
Где звезд мерцали мириады,
И месяц свет свой бледный лил,
Сияют яркие лампады,
Сверкает блеск паникадил.
Где в легком ветра дуновенье
Струился запах смоляной,
Клубятся ладана куренья
Туманно-сизою волной.
Там, где смиренно он молился,
И где восстал святой алтарь,
Главой державною склонился
Среди народа Русский Царь.
18 июля 1908 г. Василий Платонов
