«Я не понял его, – пишет о. Варсонофий. – Утром во вторник я пришел
навестить больного и узнал, что он уже скончался. Так и сбылись слова старца:
действительно, только в воскресенье и понедельник можно было за него молиться
как за живого, а во вторник – уже за усопшего. Я подошел к его постели. Лицо
его было исполнено неземного величия и сияло, как у Ангела. Долго грустил я о
его кончине и вдруг вижу во сне, будто нахожусь в храме, людей нет никого, и
только посреди храма фоб, а в нем о. Борис лежит живой.