РУКОПИСЬ НЕИЗВЕСТНОЙ МОНАХИНИ. - "ДВОЙНАЯ ЖИЗНЬ" (продолжение)
После этого я была раз сильно огорчена дерзостью моего мужа. Муж мой по-своему очень меня любил, но в болезни своей, которая у него возобновлялась ежемесячно, он невольно причинял мне много горя, да еще горя-то такого, что его ни сердце, ни благородное чувство изобразить не могут... И в этот раз, когда он меня сильно оскорбил, я ушла в свою комнату и стала молиться, прося Господа, чтобы Он умилосердился надо мною, грешной, и взял к Себе от такого мученья.
С горькими слезами и с чувством скорби я заснула. И вижу я во сне: иду я лугом, покрытым густой, зеленой травой и цветами; а вдали - лес. На дворе, будто бы, несмотря на это, стоит холодная осень. Я бегу в этот лес раздетой, но мне не холодно, а легко и весело... По лесу дорога широкая и гладкая, и я бегу по ней... Вдруг, откуда-то взялась собака длинной цепью и преградила мне дорогу. Я испугалась и стала молиться. В это мгновение, смотрю, выходит из лесу молодой человек красоты необыкновенной, в каске и вооруженный, как воин, и спрашивает меня:
- Куда ты бежишь?
Я остановилась и молчу. Он взял меня за руку и стал говорить так тихо и нежно:
- Я сколько раз к тебе приходил, а ты от меня все убегаешь. Ты, ведь, моя и знай, что я тебя никому не отдам!
Я стала просить его поскорей меня отпустить. Он оставил мою руку и сказал:
- Помни ж, что ты моя!
Я бросилась бежать от него по лесу и прибежала к какому-то большому дому, и в доме этом двери сами собою предо мною растворились. Людей я никого не видела. Я вошла в дом. Смотрю: большая, великолепно убранная комната, и в ней лежит множество прекрасных вещей, и положено много разной одежды. Я все это рассмотрела и говорю сама с собой:
- Господи! Кому все это приготовлено?
И с этими словами я хочу уйти обратно к себе домой. Но тут двери, вдруг с большим шумом сами собой затворились, и я оказалась запутанной в каких-то решетках. И вижу я, что мне спасения нет и не выбраться мне из этих решеток. И начала я плакать и просить Господа, чтобы Он помог мне освободиться. В то же мгновение внезапно явился ранее мною виденный юноша. Я стала просить его освободить меня и отпустить домой.
- Меня, - говорю, - дома муж ждет. Пустите меня домой, освободите, меня!
Видя, что в этом юноше мое избавление, я стала несколько смелее и спросила его:
- Чей это дом? Куда я зашла? И юноша ответил мне:
- Дом это мой, а все, что в нем, принадлежит тебе. Хочешь ли не хочешь, а будешь жить со мною неразлучно. Помни, что я тебя никому не отдам.
И тут юноша этот освободил меня и выпустил из дома. Я бросилась бежать изо всей мочи и была уже от своего дома близко, как вдруг, откуда ни возьмись, опять на меня выскочила собака и преградила дорогу к дому. И опять явился мне тот дивный юноша.
- Куда ты так бежишь? - спрашивает, - ведь, ты без меня зазябнешь!
Тут он подал мне большую турецкую шаль, закутал ею и сказал:
- Помни же, ты никому, кроме меня, принадлежать не должна! Я везде буду с тобою.
На этом я проснулась.
После этого сна, через некоторое время, приходит к моему мужу целовальник и предлагает ему купить у него образ Спасителя благословляющего, в серебряной ризе. Образ этот был ему заложен, да так и остался невыкупленным. Находясь под впечатлением сна, я упросила мужа купить мне этот образ... Не могу я, грешная, изобразить словами, с какими чувствами приняла я на руки этого Спасителя! Облила я Его слезами, отслужила перед Ним молебен, поставила Его в киот и молилась Ему с необыкновенным чувством и умилением.
Вскоре после этого, сижу я в сумерках у себя в комнате, куда я имею обыкновение уединяться на молитву, и только что хотела, заперши дверь, молиться, как в дверь ко мне постучал муж.
- Поди, - кличет, - ко мне!
Я отперла дверь, а он мне и говорит:
- Укладывайся и сейчас собирайся ехать в Тулу! Почему? Зачем? - с такими вопросами нечего было к нему и обращаться: таков уж был у него характер - надо было безмолвно исполнять его желания.
Когда мы приехали в Тулу, муж объявил мне, что он желает мне продать деревню, в которой мы живем. У меня никакой собственности не было. Была я бедная девочка, и всего моего достояния было что одни розовые щеки, длинная русая коса да большие черные глаза.
В одну неделю дело с продажей мне деревни было в Туле покончено, и мы благополучно вернулись домой.
На другой день все крестьяне, с бурмистром во главе, явились ко мне на поклон с разными приношениями. Трогательно было видеть, как все они бросились на колени, упали моему мужу в ноги и благодарили его за то, что он их отдал мне, а не другим наследникам, к которым они боялись попасть в руки после его смерти. Мой старик прослезился при виде их чувств к нему и ко мне. Отпустив крестьян, он остановил бурмистра и велел ему немедленно выпроводить из деревни ту женщину, которая меня, было, хотела отравить, дать ей паспорт и строго наблюсти за тем, чтобы и духу ее близ дома не было.