«В богослужении задействованы все 5 чувств человека»

Моему сыну было 12 лет, он был совершенно неверующим и отвергал веру. Я своим родительским принуждением привезла его в Оптину пустынь. Его тяготили долгие Литургии, но после службы мы пошли на могилки новомучеников, где присели на лавочке (тогда еще часовни не было). То что произошло на могилках я считаю для себя чудом, пусть даже частным для нашей семьи: мой совершенно неверующий сын сказал: «Мама здесь так спокойно, давай посидим здесь на лавочке». Обычно посещение церкви сопровождалось гримасой недовольства, а здесь желание остаться. После посещения Оптиной пустыни мой сын закончил Воскресную школу при Епархии и некоторое время (до устройства на работу) служил алтарником при храме.

11 апреля 1987 г.
По благословению пытаюсь начать дневник. Вечером беседа. Все мои слова не по существу. Не могу точно выразить свои основные духовные проблемы, поэтому беседа течет сама по себе и не утоляет моей жажды.

NB! 23 апр. 1987 г.
В культе, в богослужении задействованы все 5 чувств человека.
Зрение - иконы, утварь, одежды священников, т.е. все убранство храма.
Слух - песнопения; обоняние - кадильный фимиам, благовония; осязание - крестное знамение; вкус - принятие Св. Христовых Таинств. Цель - облаготворить человека, в пределе - возвысить, выявить божественную его сущность, дать ему самому ее ощутить, насладиться ею и пробудить стремление к умножению этой духовной красоты, которая, несмотря на наше греховное упорство, доходящее до полного отрицания существования этой красоты, все же не оставляет и не покидает нас.
После долгих раздумий над чем-то очень важным для нас и требующим обязательного разрешения, вдруг рождается примиряющая мысль. Именно рождается: мы были чреваты этой мыслью, вынашивали ее, испытывали муки и боль и, наконец, радуемся ее появлению. Радуемся искренне, как дети. Эту радость мы принимаем порой за истинность, считая, что мы много трудились и потому достойны ее. Но все подлежит проверке опытом. Мысль может быть убедительной, изящной, интересной, но не всегда истинной.

14 июня 1988 г.
Смерть страшна, потому что она знает обо мне все, потому что она обладает мною, распоряжается мною, как госпожа своим рабом. Христианство дает знание о смерти и о будущей жизни, уничижая этим власть смерти. Да, и о христианине смерть знает все, но он знает о ней ровно столько, чтобы не бояться ее.
Христианство превращает смерть из убийцы во врача, из незнакомца в товарища.
Сколько б не рассуждали о смерти атеисты и интеллигенты, она для них остается незнакомкой, явлением, не вписывающимся в круг жизни, явлением потусторонним, потому что они не имеют знания о смерти.
Мы боимся в темноте хулигана, потому что он не знаком нам, мы не знаем его намерений, а с близким человеком и в темноте встреча становится радостной.

Непосильные вопросы.
Человек может задать любой вопрос, но ответ он должен получать по своим силам, иначе ответ для него не станет ответом.
Чтобы отвратить от истины, достаточно задать человеку пару непосильных вопросов и доказать, что истина, отвечая на них так-то и так-то, неверна, и представить тут же другой ответ, полный, который будет принят за истину. На самом деле происходит замена непонятной истины понятной ложью. Не человек возводится к пониманию истины (Христос), а истина низводится до греховной природы человека (коммунизм).
Христос, давая ученикам ответы на непосильные вопросы ("Когда конец мира?" - "Молитесь и бдите"), возводит их через осознание своей немощи (а значит, через смирение)  к пониманию истины, а коммунизм сразу дает удовлетворительный ответ, тем самым ниспровергая истину и укореняя гордость в человеке.