«Я САМА БУДУ О НИХ МОЛИТЬСЯ»

Два чудесных случая по молитве блж. схимонахини Марии (Матукасовой)

В 1987 году я познакомился с Михаилом Т., и с тех пор нас связывают дружеские отношения. Мы проходили срочную военную службу в одном подразделении в рядах советской армии. В то же время я познакомился с его будущей женой Татьяной Ц. Так что уже в армии я стал другом их будущей семьи. Отслужив срочную службу, мы вернулись домой в Москву. Михаил и Татьяна образовали семью, я ушел в монастырь Оптина пустынь. Михаил и Татьяна не были тогда религиозными людьми, и поэтому их жизнь, как и у многих, развивалась непредсказуемо: сея ветер в молодости, мы не задумываемся о возможной буре, которую пожинаем в свое время в будущем. Не миновала буря и их семьи. У Татьяны с Михаилом на тот момент родились двое замечательных детей Миша и Виктория. Я не хочу говорить о том, кто виноват, виноваты оба – и подробности опускаются, но семья их распалась. Михаил женился во второй раз. Татьяна впала в депрессию и, как следствие, в алкоголизм. Михаил в лихие девяностые был вынужден с новой семьей менять города проживания. Татьяна с детьми жила в Москве. К этому времени она родила еще одного ребенка, будучи уже «свободной» женщиной.

После того как Михаил и Татьяна расстались, наши отношения с Михаилом временно прервались на годы, так что я время от времени навещал только Татьяну с детьми. Я мало чем мог им финансово помочь, так как был насельником Оптиной Пустыни. Татьяна и дети жили в проходной комнате двухкомнатной квартиры, соседи ее были семья ее брата. Татьяна, имевшая на попечении троих детей, постепенно стала спиваться и опускаться. Я это все видел и очень сильно переживал, так как страдали дети, которых я знал с пеленок. В это время в Оптину пустынь приехала и поселилась там Блаженная Мария Ивановна Матукасова. Мне в то время было 30 лет, кризисное время для многих людей этого возраста. Я не исключение. Посеянное в детстве и юности, а также наследственный груз грехов предыдущих поколений частенько обостряют и становятся причиной кризиса. Я очень переживал и накапливал свои переживания в себе. У меня началась депрессия. Я молился за этих детей как мог, но нечего не мог поделать, и мое состояние усугублялось. Некоторые священники, которым я открылся, меня не поняли, и это только добавило масла в огонь. Диавол воспользовался ситуацией и начал свою черную игру. Страшно подумать, что могло бы произойти, не приди ко мне на помощь блаженная Мария Ивановна. Я не буду рассказывать подробности моей истории почти трехлетнего близкого знакомства с матушкой Марией, скажу одно: она спасла мою жизнь. Но речь не обо мне. Мне приходилось часто ходить к ней в келью, и в пик моего кризиса, когда на меня обрушилось как изнутри, так и снаружи множество проблем, я спросил у матушки Марии, нужно ли мне продолжать молиться за детей Михаила. Она мне ответила, что не нужно мне молиться, и что она сама будет молиться за них. Через некоторое время кризис пошел резко на убыль, и я стал легче воспринимать ситуацию. Прошли годы. Я наладил отношения с Михаилом, и как выяснилось, в жизни его детей произошли кардинальные изменения. Его лишили родительских прав на детей, Татьяну тоже, при этом она оказалась в местах не столь отдаленных, где ей государство помогало бороться с охватившей ее алкогольной зависимостью, приобретенной в период депрессии. Дети попали в элитный детский интернат, где чувствовали себя неплохо. Отец вернулся в Москву, открыл свой бизнес и наладил отеческие отношения с детьми, одевая и обувая по их желанию. Дети оказались не лишенными отеческой любви. С матерью они также переписывались.

Татьяна хорошая мать по природе. В 2011 году старший сын был выпущен из интерната во взрослую жизнь. Ему государство дало ключи от собственной квартиры, это же ожидает по совершеннолетию всех их детей. Вот об этом мне и захотелось рассказать, вам же судить, что это – случайное совпадение обстоятельств или молитвенная помощь блаженной схимонахини Марии (Матукасовой), на то время Оптинской старицей и постриженицей нашего монастыря. То, что я изложил, это дело Промысла Божьего, который, возможно, видела матушка Мария, но для меня он был закрыт. Мы часто, попадая в поток навалившегося искушения, бываем ослеплены эмоциональной бурей всякого рода переживаний. Мы забываем, что время лечит и расставляет все на свои места. Опыт показывает, что нужно потерпеть, возложив свою печаль на Бога, и тогда придет утешение. А мы – слабые люди, хотим, чтобы отрада пришла как можно скорей. Но в жизни все по настоящему, болезни долго зреют, и избавление от них сразу не приходит. Необходимо время. Для меня, видевшего как близкие мне люди страдали и я им нечем не мог помочь, все это казалась непреодолимой проблемой, я ведь мог навещать эту семью только несколько раз в году. Но матушка Мария умела успокоить и умиротворить душевное смятение. Она на себя взяла груз молитвы, а я приобрел уверенность, что будет все благополучно. Это стала уже как бы не моя забота. И все решил Господь. И еще об одном чудесном событии, связанном с именем блаженной Марии Ивановны. Незадолго до ее смерти монахиня Евгения (Мавринская) по настоянию матушки Марии попросила у меня металлический литровый термос, я не помню, куда они собирались ехать, но я им дал этот термос. Прошло около года, если не больше, за этот год она меня сотню раз просила зайти и забрать термос, я же все – потом, да потом, хотя от братского корпуса монастыря до нее идти лишь всего ничего. Матушка Мария уже умерла.

Был холодный снежный декабрь. Где-то в десятом часу ночи у меня возникла мысль сходить за термосом, хотя при этом он мне по-прежнему был без надобности, я бы еще год не вспоминал о нем. Оделся, так как было морозно, и пошел к домику матушки Марии. Позвонил. В окно выглянула матушка Евгения и спросила, что я так поздно. Я ей сказал про термос. Она вышла, вынесла термос. Вспомнили Марию Ивановну. И в этот момент к нам подходит пьяная босая старая женщина, еле-еле стоящая на ногах, языком лыка не вяжущая. А в ее руках трехмесячный младенец – голенький, завернутый в тонкую хлопчатобумажную пеленку. На улице ни души. Только снег, мороз и босоногая пьяная с голым младенцем на руках. Как выяснилось потом, ей показалась, будто ее племянница подралась с мужем, и она «спасала» младенца. Уйдя от бараков, она заблудилась и совсем замерзла, так как раздетая и босиком искала людей. Если бы не термос, я не пришел в этот момент к матушке Евгении, и эта несчастная женщина с младенцем никого бы не встретила. Я снял с себя верхнюю одежду и укутал ребенка, и мы понесли его в женскую гостиницу при храме Преподобного Иллариона Великого. Гостиничная нас приняла в штыки, только приезжие постояльцы взяли дитя и как положено спеленали. В Оптиной женской части насельников в ту пору было принято творить добрые дела только «по благословению», – как это ни странно звучит! – а так как у нас такого благословения не было, то женская логика, искаженная неправильно понимаемым «послушанием» подсказала, что нас нужно гнать в шею. Я высказал свое мнение на этот счет и позвонил в милицию. Дальше все было уже без меня. Естественно, ребенок тогда не пострадал. Вот и думайте, зачем матушке Марии понадобился термос. Матушка и по смерти своей оберегала несчастных от гибели. Дай Бог всем нам, подвизающимся в монастырях, меру мудрости Преподобных Оптинских Старцев.

Иеродиакон Александр (Матюхин), Дивеево, 11.02.2011