Ночная тревога. Под какими впечатлениями растут наши дети
Боже мой, Боже мой! Что же это стало твориться на Руси?
"Сегодня, 28 октября, — пишут в № 12080 "Нового времени", — в окружном суде слушается очень интересное дело о похищении двух еврейских девочек крестьянской девушкой Дарьей Шикуриной. В кратких словах обстоятельства этого дела таковы. В еврейскую семью Зары Почталиц поступила горничной крестьянка Дарья Шикурина. Ей было всего шестнадцать лет. К этой русской девушке, очень религиозной и глубоко верующей, привязались всем сердцем малолетние дети Зары Почталиц, Бэлла — двенадцати лет и Дора — 9 лет. Дарья Шикурина читала им Евангелие, учила их молитвам, покупала на свой заработок религиозные книги, рассказывала им о страданиях первых христианских мучениц. Под влиянием силы ее веры уверовали во Христа и эти две еврейские девочки. Сначала сами родители ничего не замечали, даже тогда, когда мать нашла бумажку, на которой рукой Бэллы был написан православный псалом : родители не знали, что их дети уже веруют во Христа. Не знали они и того, что дети их тайно с Дарьей Шикуриной ездили в Кронштадт молиться. Когда стало слишком заметно влияние горничной на девочек, Дарье отказали. Через два месяца после этого девочки исчезли. Они прислали из Москвы матери письмо, что они, "бывшие когда-то евреи", веруют сейчас во Христа. Поехали они из дома матери в Кронштадт одни, где и разыскали Дарью. Их по прошествии четырех недель нашли агенты полиции на пароходе, ехавшем из Кронштадта.
Девочки на пароходе ехали в сопровождении Дарьи, выдававшей их за своих детей. Когда девочек спросили: "Вы Почталиц?" — они ответили: "Нет, мы не еврейки, мы веруем в Господа Бога Иисуса Христа".
Девочки рассказали, что они уже крестились, крестил их в Москве какой-то священник в лиловой рясе. Когда девочек привезли в Петербург, они не хотели возвращаться домой к матери, но впоследствии они вернулись.
Дарья Шикурина теперь судится: к ней предъявлено обвинение по 1084-й ст., карающей лишением прав и отдачей в арестантские роты на 3 — 4 года".
Волосы становятся дыбом от такого известия. Мы, православные, в православной России дожили, стало быть, теперь до того, что исповедницу Христову уже влекут на суд, угрожающий ей суровым наказанием за ее апостольскую деятельность. Да что же это? Где же возмездие?..
Смотрю в окно: идет к заднему крыльцу утиной своей походкой с перевальцем стенинский старичок, Павел, отец нашей припадочной Груши. Я вышел к нему на кухню. Поцеловались.
– Что ты, Павел?
– Як твоей милости. Есть у тебя времечко для беседы?
Я сел на табуретке в кухне, сел и Павел.
– Ну, — говорю, — сказывай, с чем пришел!
– Да вот что, родной, — ответил Павел, — хочу я тебе сон свой рассказать. Недели две тому назад сон этот я свой видел. Уж больно страшен сон той-то!
А Павел наш — ему уже под 80 лет — из таких Божьих старичков, что сны его бывают не без духовного значения. Наши богомудрые его снами не пренебрегают.
– Вижу я, — продолжал Павел, — что я из хаты своей вышел на задворок, на поле, где я пашу. Гляжу, а там, откуда ни возьмись, гробница, большая такая, чугунная, а в гробнице монах. Испугался я и ну бежать оттудова, а монах кричит мне вдогонку:
– Куда бежишь? От меня все равно никуда не уйдешь. Ты постой-ка лучше!
Я остановился. Страх мой прошел. А монах и говорит мне:
– Ступай, скажи всем людям, чтобы переменили жизнь, чтобы не жили, как теперь живут; а то идет на них то, чего от века никогда не было.
Мне так от этих слов страшно стало, что я проснулся. Ходил к старцу, сказал ему свой сон, а он мне и говорит:
– Так, Павел, и будет.
– Как же, — говорю я ему, — быть мне теперь, батюшка, ведь мне сном-то приказано людям сказывать, чтобы они жизнь свою переменили? Кто же меня послушает?
– А ты, — ответил мне старец, — говори его только хорошим людям, а остальным ни к чему: те, если кто и из мертвых воскрес бы и стал бы звать к покаянию, и тому не поверят.
– Правильно! — вздохнул я, прослушав рассказ Павла.
– А ты, — спросил он меня, — что на это скажешь?..
– Да что мне после старца и говорить-то? — сказал я Павлу. — Куда старец, туда и я; каково его слово, таково и мое. Молиться надо Царице Небесной: Она всех грешных Споручница.
С этим и ушел от меня Павел. А я подумал: только успел я записать о нечестивом судилище над Дарьей-исповедницей и спросить, где же возмездие, а ответ не замедлил устами 80-летнего простеца-старца.
И ведь точно кто нарочно подослал его ко мне с ответом!.. Дивное дело!
С.А.Нилус. На берегу Божьей реки.
