Замечания делай... не давая пищи собственному самолюбию, соображая, мог ли бы ты сам понести то, что требуешь от другого. Знай, когда можно сделать замечание, а когда лучше смолчать. Мы молимся за обидящего, да и сердимся на него вместе, и оттого и нет успеха, стало быть, это дело не нашей меры, а наше дело объясняться, изыскивать расположение у ближнего, и это, кажется, ближе к смирению...

Что означает: «Жезл твой и палица твоя, та мя утешиста?» Ответ: «Жезл – крест, скорбь, а палица – молитва Иисусова. Жезл – деятельная часть добродетели, а палица – умная молитва».

Три апостола: Петр, Иоанн и Иаков, – говорил батюшка, – изображают веру, надежду и любовь. Иоанн изображает любовь – был ближе всех к Спасителю и на тайной вечери возлежал на груди у Спасителя. Петр, хотя и был за дверьми со служанками, но ему потом была вручена Церковь и дано право пасти стадо Христово.

В минуты, когда Господь вливает в нашу душу живое сознание Его близости, Его милосердия, Его помощи и нашего бесконечного ничтожества, когда во время теплой молитвы или принятия Св. Таинства мы чувствуем себя как бы выше всего земного и ближе к небесному, у нас является желание и потребность оставаться в таком настроении всегда. Нам кажется, что и не следовало бы возвращаться к земному.

Однажды, когда Варвар сидел в пещере и смотрел на множество награбленного имущества, благодать Божия коснулась сердца его. Он одумал о неминуемой смерти, о страшном будущем суде. Размышляя о множестве содеянных им злодеяний, он сокрушился сердцем и решил положить начало своему покаянию, говоря: "Господь не презрел молитвы висевшего рядом с Ним разбойника и меня да пощадит по неизреченной милости Своей".

В один из своих приездов в Оптину приходит к нам Елена Андреевна бледная, взволнованная...

—   Ах, какую я сегодня ужасную ночь провела!

—   Что такое, что с вами?

—   Всегда я останавливалась и останавливаюсь в гостинице отца Михаила и беру маленький номерок, к которому уже привыкла, а этот раз мне дали самый большой, угловой. Он не по чину мне, и не люблю я таких, но остальные все были заняты, и мне не оставалось выбора... Помолилась я на сон грядущий, прочла все свое обычное правило, разделась, легла на диван, затушила свечку и, при свете лампадки, собиралась уже засыпать, как вдруг с чего-то мне стало страшно – почувствовала сердцем близкое присутствие нездешней злой силы. Открыла я глаза, взглянула и обомлела: весь номер наполнился бесами разной величины – и большими, и малыми, – и все эти страшилища, вид которых не поддается описанию, стали наступать на меня и лезть к моей постели. Я хочу перекреститься, хочу процесть воскресную молитву – и не могу ни руки поднять для крестного знамениА чудовища хохочут страшным смехом и, глумясь над моим беспомощным ужасом, шипят змеиным шипом:

—   Не можешь, не можешь, не вспомнишь!