Ни слова маменька тут не сказала, но таким на меня взглянула скорбным взглядом, что, можно сказать, всю душу во мне перевернула. Отошла она от меня куда-то по хозяйству, а я забрался в укромный уголок и стал неутешно плакать, что огорчил маменьку, мало – огорчил, обманул и солгал вдобавок. Не могу выразить, как было-то мне больно!..

Труду и болезненности нельзя не быть; ибо страсти хоть суть чужие нам, но, пришедши со вне, так приросли к телу и душе, что корнями своими проникли во все составы их и силы. Стань вырывать, и больно. Больно, за то спасительно...