Он говорил: «В последние времена мир будет опоясан железом и бумагой. Во дни Ноя было так: потоп приближался. О нем знал Ной и говорил людям, а те не верили. Он нанял рабочих строить ковчег, и они, строя ковчег, не верили, и потому за работу свою они лишь получали условленную плату, но не спаслись. Те дни – прообраз наших дней. Ковчег – Церковь. Только те, кто будет в ней – спасутся».

Старец определял духовный путь, как «канат, протянутый в тридцати футах от земли. Пройдешь по нему – все в восторге, а упадешь – стыд-то какой!»

С тихим вздохом сказал однажды старец: «Общественная жизнь измеряет годы, века, тысячелетия, а самое главное: «Бысть утро, бысть вечер, день един». Самое твердое – камень, самое нежное – вода, но капля за каплей продалбливает камень. Человеку даны глаза, чтобы он глядел ими прямо».

Однажды к великому Парфению пришли родители, у которых болел сын. Естественно, они желали, чтобы тот получил скорое исцеление. Подвижник благочестия, всегда встречавший с любовью всех приходивших к нему с разными скорбями людей, на этот раз не оказал им никакого внимания. И те недоумевали: почему сей великий старец равнодушно относится к их горю? Умоляли они его, просили: «Помолись о нашем болящем сыне!» «Нет,— отвечал святитель Парфений,— не могу я молиться о нем, потому что он был близок к отцеубийству». И в недоумение пришли родители, поняв буквально слова провидца.