Вы пишете, что, приступая к исповеди, приходите в страх, даже до лихорадочного состояния, и почти не помните себя, и не можете привести свои мысли в порядок и как должно говорить. Из сего замечаю, что вы бываете в это время в смущении; а в смущении невозможно иметь чувства покаяния и болезнования о грехах своих, и это происходит от зависти вражией и от тщеславия... Приступая к Таинству Исповеди, должно представлять себя со страхом, смирением и надеждою. Со страхом — как Богу, прогневанному грешником. В смирении, чрез сознание своей греховности. С надеждою — ибо приступаем к чадолюбивому Отцу, пославшему для нашего искупления Сына Своего, Который взял грехи наши, пригвоздил их на кресте и омыл пречистою Своею кровию...

Сохранилось предание об одном иноке, который, достигнув уже высокой духовной жизни, совершив всевозможные подвиги, начал смущаться помыслом о том, в чем же будет заключаться вечное блаженство. Ведь человеку все может наскучить. В смущении инок не находил себе покоя, душа его скорбела...