Начались работы по переоборудованию и реконструкции жилого дома в храмовое здание. Всем руководил отец Севастиан. Были сняты перегородки между стенами, на крыше сооружен голубой купол-луковка. Зорко наблюдавшие за ходом работ представители местной власти категорически запретили поднимать крышу храма даже на сантиметр. Тогда Старец благословил тайно собраться ночью и углубить на метр, пол в церкви. Люди взялись за лопаты. За ночь было вывезено грузовиками 160 кубометров земли. Потолок от пола стал на метр выше прежнего. Пол быстро покрыли досками, и утром в церкви уже совершался молебен. Устроили открытую часовню для служения Пасхальной Заутрени и Крещенского водосвятия, в кухне жилого дома соорудили нары для приезжих, которых особенно много собиралось под праздники.
Жители Михайловки стали приносить сохранившиеся у них иконы. Некоторые из икон были спасены ими при закрытии в 1928 году старой Михайловской церкви. Дивной красоты икону «Скоропослушницы», некогда заказанную на Афоне первыми насельниками Большой Михайловки – переселенцами из Белоруссии, поместили в иконостас. Мать Агния написала для иконостаса икону Спасителя с Евангелием, и много других икон. Церковную утварь, служебные и святоотеческие книги прислал из Москвы протодиакон Иаков. В 1955 году в день Великого праздника Вознесения Господня храм был освящен в честь Рождества Пресвятой Богородицы.
Священников Старец подбирал себе сам. Сначала приглядывается к кому-нибудь из прихожан, потом позовет к себе и скажет: «А Вам надо быть священником». Так было с Александром Павловичем Кривоносовым, ученым-агрономом, занимавшим высокий пост по огромному хозяйству при облисполкоме. Он испугался этих слов Старца, не хотелось ему расставаться с любимой профессией агронома (он окончил Московскую Тимирязевскую Академию). Пришел домой, долго думал, не спал и плакал. Но ослушаться Старца не посмел. Утром пришел и говорит: «Благословите, Батюшка, я согласен». – «Ну, вот и хорошо, пока подучивайтесь, а потом поедете в Алма-Ату на рукоположение».
Так было и с Серафимом Николаевичем Труфановым, экономистом по специальности, тоже одиноким, как и Александр Павлович. Он принял сан давно, по желанию своего отца, священника, но не служил, а работал экономистом. Оба они долго потом служили со Старцем.
Потом отец Севастиан послал в Алма-Ату для рукоположения бывшего церковного старосту. Павел стал третьим священником, а сам Старец был назначен настоятелем храма. Служил Батюшка настоятелем одиннадцать лет, с 1955 по 1966 год, до дня своей смерти. В 1957 году он был возведен в сан архимандрита, награжден Святейшим Патриархом Алексием I грамотой – «За усердное служение Святой Церкви». А в конце 1965 года, ко дню именин, был награжден митрой и посохом. Перед смертью, за три дня, Старец Был пострижен в схиму.
Вспоминают, что свое возведение в сан архимандрита Старец принял с глубоким смирением. Как-то после службы, держа в руках митру, он сказал: «Вот – митра. Вы думаете она спасет? Спасут только добрые дела по вере».
Неутомимое подвижническое служение Церкви от послушника в скиту Введенской Оптиной Пустыни до настоятельства и посвящения в сан схиархимандрита исполнял отец Севастиан шестьдесят лет, с 1906 по 1966 год.
Внутренняя жизнь Старца была сокровенной и ведомой только Богу. Ясно лишь, что был он человеком глубокого внутреннего мира, хранившим сердечное безмолвие и непрестанную молитву.
Церковные службы были для него не только долгом, но и неотъемлемым условием его внутренней жизни. Он не допускал пропусков, сокращений, или сокращения служб. Особенно Благоговейно относился Старец к праздникам Вознесения Господня и Святой Троицы, как завершающим искупительное дело Христа Спасителя, и являющимся венцом всех Таин Христовых. Его любимым святым был Иоанн Богослов, службы в память которого он совершал особенно торжественно и благоговейно.
После каждой Литургии он служил молебен. Пел хор, читались два акафиста. В конце молебна отец Севастиан обязательно говорил краткую проповедь. Заботясь об устроении в душах своих духовных детей мира, любви, терпения, призывая к умению прощать других и быть требовательны к себе.
«Господь не попускает страданий сверх наших сил, а потому надо все терпеть, – говорил он, – а вот гордость страшнее всего. Она – бесовское свойство». Часто повторял любимую поговорку старца Нектария: «Всюду нужно терпение и смирение. Смирение все недостатки покрывает и согрешения прощает». Напоминал, что старец Нектарий всегда говорил: «Мудрость, разум, рассудительность – есть дары Святаго Духа, они приводят к благочестию; человек, лишенный дара рассуждения, часто помышляет в себе превосходство над другими: «Где от злой силы защиту искать, как смирение, а не гордость, стяжать». «Надо держаться царского пути, – говорил он, – во всем придерживаться золотой середины, а главное, – всегда полагаться на волю Божию и Его Божественный Промысел». Очень любил отец Севастиан, по унаследованному монастырскому обычаю, заупокойные службы т ежедневно сам усердно служил панихиды. Преодолевая болезни, слабость, старость, он до последнего дня своей жизни выполнял свой пастырский долг, отказавшись от заветного желания уйти от настоятельства на покой. Много Старец положил труда на воспитание паствы. Говорили, что добрая половина Михайловки как бы негласный монастырь в миру. Он часто ездил в поселки Дубовка, Сарань, Федоровку, в Топар. Особенно любил бывать в поселке Мелькомбината. Говорил, что в Михайловке у него «Оптина», а на Мелькомбинате – «Скит». Туда он собирал людей со сломанными судьбами, овдовевших жен, осиротевших детей. У каждого из них была своя боль, свои душевные раны. Были среди них люди и с тяжелыми характерами, и мнительные. И агрессивные, и замкнутые, но Старец находил подход к каждой страдающей душе. Он покупал им домики, опекал их, но главное – лечил их исстрадавшиеся души своей молитвой и любовью. И когда, он приезжал, люди бросали все свои дела и спешили к нему – получить благословение и утешиться. Старец каждого встречал с любовью, давал советы, утешал, помогал.
Вспоминают, что был в Караганде неурожай на картофель. И Старец помогал особо нуждающимся семьям – давал осенью по мешку картошки. Прошла зима. Отец одного семейства из числа опекаемых старцем пришел домой и говорит жене: «У наших соседей чудо: у них по Батюшкиному благословению картошка не убывает. Им дали мешок, они всей семьей ели, а картошки все столько же». – «А мы – то с тобой, – говорит жена, – тоже картошку не покупали, всю зиму ее варили, и у нас – посмотри, – тоже еще картошки много, – по Батюшкиному благословению».
В поселке Мелькомбината со своей младшей дочерью и внучкой Таисией жил приехавший к отцу Севастиану его овдовевший брат Иларион. По воскресным и праздничным дням Иларион Васильевич с дочерью и внучкой приезжал в храм. Подходя под благословение к Старцу, кланялся ему до земли и благоговейно целовал руку, а на исповеди становился на колени. Перед смертью он был пострижен в рясофор, а по смерти Батюшка сам отпел его.
То, что старец Севастиан обладал даром прозорливости, было очевидно, хотя этот дар он не выказывал явно. Его прозорливость открыто проявлялась лишь в том случае, когда открыто этого требовала ситуация.
Однажды Старец служил панихиду и читал записки с именами поминаемых: «Иоанно, Симеона, Ольги, Марии...» При чтении он остановился и, держа в руке записку, оглянулся. «Кто подал поминание – Иоанна, Симеона, Ольги, Марии?». «Я, Батюшка», – отозвалась одна женщина. – «А Симеон когда умер?» – «Давно, батюшка». – «Возьмите вашу записку, я не буду его поминать. Принесите справку о его смерти». Женщина вспыхнула: «Что вы, батюшка, я же не молоденькая это делать». – «Вот и хорошо. Принесите справку». Женщины этой отец Севастиан не знал, она была приезжая, иначе не рискнула бы его обманывать.
Был еще такой случай. Освящал Старец один дом. И вдруг говорит: «Вам бы нужно на окна ставни сделать». Хозяин отвечает: «Батюшка, да здесь много кое-чего нужно», – и не принял во внимание его слова, так как работы по дому было много. И вот что произошло. Месяца через два в вечернее время в окно комнаты, где жил дедушка хозяина, хулиганы бросили кирпич, который пролетел мимо головы дедушки и упал в углу. Тогда только они вспомнили слова Старца, что нужно ставни сделать, быстро выполнили это благословение. Поняли, что у Батюшки не бывает пустых слов: что скажет, то нужно выполнять.
Пришло время алтарнику Старца идти в армию. «Подошел я к Батюшке взять благословение идти на комиссию, – вспоминает он, – а Батюшка произнес, как оказалось впоследствии, пророческие слова: «Бог даст, тебя не возьмут». Пришел я на комиссию, а у меня повышенное давление. Дали отсрочку сначала на месяц, потом на год, потом на два. Так в армию меня и не взяли. Сбылись Батюшкины слова».
© 2005-2018 Оптина пустынь - живая летопись