Кто любит Спасителя своего, тот не будет нарушать этой печати: тот со всей верностью хранит знамение скорби и сетования по Возлюбленном. Ибо, хотя предание, равно как и смерть Господа, послужило – своими последствиями – к спасению всего мира, но тем не менее это действие – самое черное и отвратительное. Мне даже представляется оно преступнее самого распятия. Ибо распинатели Господа не знали Его, как должно; «аще бо быша разумели, не быша Господа славы распяли» (1Кор. 2:8). А здесь кто предает? Собственный ученик, один из двенадцати, то есть ближайший, – предает тот, кто слышал все беседы Господа, был свидетелем Его жизни и чудес, разделял с Ним, в продолжение более трех лет, и радости, и печали.

Такие же суждения высказывает о раскольниках вселенский учитель святой Иоанн Златоуст: «Если отделяющиеся от Церкви содержат противные нам догматы, то потому самому не должно с ними иметь общения: если же они мыслят одинаково с нами, то еще больше должно избегать их. Почему так? Потому что это недуг любоначалия... Что говоришь ты? "У них та же самая вера, и они так же православны". Если так, отчего же они не с нами?.. Если у них хорошо, то у нас худо, а если у нас хорошо, то у них худо...

После всего этого предание так неожиданно в предателе, что сама Церковь в недоумении будет заутра вопрошать: «Кий тя образ, Иудо, предателя Спасу содела? Еда от лика апостольского тя отлучи? Еда дарования исцелений лиши? Еда иных ноги умыв, твои же презре? Еда от трапезы тя отрину? О, коликих благ не памятлив был еси!» (Утреня Великой Пятницы. Седален, глас 7-й).