От ошибки и недоразумения нищего не могло и не может произойти ничего противного для вашего сына; и ничего большего и лучшего никому нельзя пожелать, как в свое время сподобиться Царствия Небесного. А что вы в скорби своей о сыне иногда думали, что лучше бы было для него умереть, нежели жить так, как он живет

Подобным образом нетрудно узнать и то, какая особенно страсть господствует в нас, и что питает ее, если мы имеем несчастье находиться в числе грешников необращенных. Ибо, хотя корни господствующей страсти бывают далеко сокрыты в темпераменте, в образе воспитания и во внешних отношениях наших; но ветви ее покрывают обыкновенно весь круг нашего бытия домашнего и общественного; «воня смертная» (2Кор.2:16) от адских цветов ее несется далеко во все стороны, несчастные плоды ее бывают рассеяны по всем входам и исходам нашим.

Дети мои, я прошу вас, не ослабевайте в трудахъ спасения вашего, чтобы и святые на небе и я, недостойный раб Божий, радовался о вас: ибо и вы и я и святые произошли от одного и того же Адама, и сотворены однимъ и темъ же Виновникомъ всехъ тварей. Кто знает самаго себя, тот знает, что душа человеческая безсмертна, что Господь нашъ иисусъ Христосъ есть истинный образ Бога Отца, что по подобию сего вечнаго образа Божия сотворены все духовныя разумныя существа.

В одном городе был епископ, который, по наущению дьявольскому, раз впал в смертный грех. Горько раскаявшись в своем падении, епископ для того, чтобы получить прощение, поступил однажды так: когда в церковь собралось множество народа, он вышел на средину храма и пред всеми открыто исповедал свой грех. После этого, считая себя, по глубокому смирению

«При всяком встречающемся деле, хотя бы оно было крайне нужно и требовало тщания (спешности), не хочу (говорит св. Дорофей), чтобы вы делали его со спорами или с смущением, но будьте уверены, что всякое дело, которое вы делаете, — велико ли оно или мало, — есть осьмая часть искомого

Третьего октября, то есть в воскресенье, брат ваш служил в Великой церкви; служил с ним и я. Не могу вам объяснить того чувства, которое я испытывал при виде его воздвигающим во время Херувимской песни руки свои горе: он представился мне тогда, несмотря на то, что ничто не предуказывало его близкой кончины, праведнейшим мертвецом, именно мертвецом, а не живым и священнодействующим Божиим иереем.