1. Вот средний путь, безопасный от падения: в безмолвии должно иметь смирение и при попечениях бдительность над собой и удерживать свой помысел.

2. Всякий должен с благодарением терпеть то, что по необходимости постигает его, и сострадать всем. Ибо исполняет чрез сие заповеди Апостола, то есть если кто скорбит, поскорби с ним, увещай его, утешь его. В сем-то и состоит сострадание.

3. О беспокойстве же от людей Отцы сказали: бывает, что человек находится уже при смерти, а еще внимает содружеству мира сего.

1. Старайся из всего извлекать себе назидание. Не желай тщеславно выказывать себя ни в слове, ни в деле. Приобрети умеренность в пище и словах твоих, даже по малости.

2. Кто бывает борим каким-нибудь страстным помыслом или скорбит от оного и не исповедует его, тот сам укрепляет его против себя. Если же станет бороться и сопротивляться помыслу своему и сделает противное ему, то страсть ослабевает и не имеет сил бороть его и наносить ему печали. Человек должен всегда молиться Богу и просить Его помочь ему.

1. Великое бедствие терпит зимою не имеющий дома. Я хочу, чтобы человек каждый день приобретал от всякой добродетели (Прп. авва Иоанн). Сперва должно быть положено основание, то есть вера. Затем послушание, долготерпение, воздержание; далее – сострадание и отсечение воли под покровом кротости. С двух сторон – терпение и мужество. А кровля – это любовь. Известь – смирение, связи суть рассуждение.

1. Кто потеряет золото или серебро, то он вместо него может найти другое; если же потеряет время, живя в праздности и лени, то не возможет найти другого взамен потерянного.

2. Если кто увлекается страстью, тот будет рабом страсти (Прп. авва Нистерой).

3. Орел, если весь будет вне сети, но запутается в ней одним когтем, то чрез эту малость низлагается вся сила его; так и душа: если хотя одну страсть обратит себе в навык, то враг, когда ни вздумает, низлагает ее.

Четыре добродетели: мужество, рассуждение, целомудрие и правда. Целомудрие в том состоит, чтобы наблюдать за собой во всех действиях: в словах, в делах, в помыслах, значит соблюдать целыми все добродетели. И бесы чисты, но имеют гордость.

Воздержание есть умеренность во всем кроме необходимого, и удержание излишних похотений, по слову Апостола: «плоти угодия не творити в похоти» (Рим.13:14). Воздержание необходимо в разных отношениях: в отношении к чреву, к языку, зрению, слуху, и ко всякой мысленной похоти плоти и духа. Воздержание чрева состоит в удержании его от излишества сладких брашен и безвременного ядения; если явится похоть к сластопитию, то не удовлетворять этой похоти, а всячески воздерживаться от сего.

Подумай, как много ты виновен, и не только не отказывай в прощении обидевшим тебя, но сам спеши к огорчившим тебя, чтобы и у тебя было основание получить прощение, чтобы найти извинение собственных твоих неправд. Язычники, не ожидая никаких великих благ, часто поступали в таких случаях благоразумно; а ты, имея в виду такие надежды, отказываешь в прощении, и медлишь, и не решаешься заблаговременно из повиновения закону Божию совершить того, что со временем само собою сделается, но лучше хочешь, чтобы страсть погасла в тебе без всякой для тебя награды, чем с наградою?

На вопросы некоторых сестер, обращающихся к старцу за благословением употреблять в пишу мясо, что им предписывается нередко врачами для истечения той или другой болезни, старец строго внушает сестрам отнюдь не следовать такому совету докторов.

Пост. Постом называю вкушение однажды днем мало, – еще будучи алчным вставать от трапезы; пищею иметь хлеб и соль, питием же – воду, которую сами собою доставляют источники. Вот царский путь принятия пищи, то есть многие спаслись этим путем, так сказали святые отцы. Воздерживаться от пищи день, два, три, четыре, пять и седмицу – не всегда может человек, а чтобы каждой день вкушать хлеб и пить воду, так всегда может. Только покушавши, должно быть алчным немного, чтобы тело было и покорно духу, и к трудам способно, и к умным движением чувствительно, и телесные страсти победятся; пост не может умертвить так страстей телесных, как умертвляет скудная пища.

Диавол, как лев, скрываясь въ оградe своей (Пс. 9, 30), тайно раставляет нам сети нечистых и нечистивых помыслов. Итак немедленно, как только увидим, надобно расторгать их посредством благочестивого размышления и молитвы.

Лучше для нас презирать то, что не наше, т. е. временное, и преходящее и желать нашего, т. е. нетления и бессмертия. Ибо, когда будем нетленны и бессмертны, тогда удостоимся видимого Богосозерцания, подобно Апостолам при Божественнейшем Преображении и приобщимся превыше умного единения с Богом подобно небесным умам. Ибо будем подобны Ангелам и сынами Божиими, воскресенiя сынове суще (Лук. 20, 36).

От ошибки и недоразумения нищего не могло и не может произойти ничего противного для вашего сына; и ничего большего и лучшего никому нельзя пожелать, как в свое время сподобиться Царствия Небесного. А что вы в скорби своей о сыне иногда думали, что лучше бы было для него умереть, нежели жить так, как он живет

Достопочтеннейшая о Господе Елена Николаевна!

Вы пишите о смущении своем о том, что не имеете чистой молитвы, но всегда чувствуете себя расхищаемою мыслями; а читали, что такая молитва более прогневляет Бога и что прежде надобно себя приуготовлять к молитве, но вы чувствуете, что никогда не можете приуготовить к такой молитве.

Что ж тут делать, и где искать решений на сие недоумение? Учение св. Отцев может нас в сем вразумить и утвердить.

Без смирения в духе спастись невозможно, а смирению от одних слов научиться нельзя, потребна практика, чтобы кто трепал нас и мял и выколачивал кострику, без чего и в Царствие Божие попасть нелегко, которое многими скорбями приобретается.

...Одни только смиренные сердцем наслаждаются спокойствием душевным! Впрочем, и те не свободны иногда бывают от скорбей; но скорби свои переносят великодушно, не укоряя никого ни за что – кроме себя, говоря: «Благо мне, Господи, яко смирил мя еси, и несмь достоин по грехам никакого покоя».

«Мирови имут судити!» – Слово Апостольское весь мир предает суду Святых: кто же и куда может уклониться от суда сего? Весь человеческий род представляется разделенным на две части: на судей, которые суть «Святые», и на подсудимых, которые суть все прочие человеки, под именем «мира». Некуда уклониться из числа подсудимых, как разве в число судей. Если не поставим себя самопроизвольно в сан судей, что было бы весьма дерзновенно, и без дальнейшаго суда достойно осуждения: то по необходимости мы должны увидеть себя во множестве подсудимых.