Наконец, и у Святой Церкви трапеза и пир духовный! Долго продолжалось и говение и пост: зато и брашно и питие необыкновенные. Ибо трапезы и вечери мирские насыщают и услаждают на время; а потом нередко тяготят собою и всегда уступают место новому гладу: здесь, кто вкусит достойне, не взалчет во веки: «безсмертныя трапезы». Человеколюбив бо наш Владыка! Не потерпел зреть рабов своих гладных; знает, что дух бодр, а плоть немощна: и вот, под конец поприща постного Сам уготовляет трапезу

- Была у меня, - говорил он, - сестра, девица молодая летами, но приобретшая старческий разум. Она проводила все время в посте и воздержании. Сидела она однажды около меня и, вдруг, отклонилась на спину и лежала безмолвна и бездыханна целый день и ночь. На следующий день, в тот же час, как бы от сна восставши, была она в страхе и ужасе. Когда же я спрашивал: что такое случилось с нею, - она просила меня до тех пор оставить ее в молчании, пока пройдет немного страх душевный. Ибо, говорила она, превышает и зрение и слух то, что видено было ею хорошего и худого.

Есть уныние естественное от бессилия и есть уныние от беса. Если хочешь распознать их, распознавай так: бесовское приходит прежде того времени, в которое должно дать себе отдохновение, ибо когда человек начнет что-нибудь делать, оно, прежде нежели совершится треть или четверть дела, нудит его оставить дело и встать.

"С детства у меня было большое желание жить в монастыре, и в 1837 году, когда мне было 12 лет, просила я мать свою оставить меня в девичьем монастыре в Киеве, где мы были проездом. Она на это не согласилась, а обещала поместить меня в Борисовскую Пустынь, когда мне будет 15 лет.

Что же касается до мнения светских людей, водимых страстями (что называется мир), о нашем звании, и вменяющих себе в бесчестие, когда ближние их вступают в монастырь, то мы на сие имеем учение пресладчайших уст Спасителя нашего, Господа Иисуса Христа: аще мир вас ненавидит, ведите, яко Мене прежде вас возненавиде.