04/17 августа 1835 года преставился ко Господу инок Павел (Тамбовцев). Павел Петрович Тамбовцев — уроженец Курской губернии города Белгорода, сын богатого купца. Поступил в скит в 1829 году, где, вероятно, года через три — четыре пострижен был в рясофор. Воспитание получил, судя по его природным способностям, весьма недостаточное, но образовал себя прилежным чтением Священного Писания и отеческих книг, а более всего советами и увещаниями известного в то время Оптинского великого старца иеросхимонаха Леонида, занимаясь притом перепиской творений святых отцов-аскетов и временно, под диктовку старца, писал ответы к многочисленным его духовным детям.

«Поступил я сначала, в молодых летах, в число братства Оптиной пустыни, в скит, под руководство старца иеромонаха Леонида. Объятый ревностью к иноческим подвигам, я положил себе в мысли ничего не делать без благословения моего старца, даже (кроме полуденной и вечерней трапезы, когда вместе с пищей предлагается братиям и квас для питья) ничего не пить, а терпеть жажду до тех пор, пока сам прозорливый старец велит и благословит напиться. Так и шло некоторое время.

Был во дни старца отца Леонида один брат, который часто изъявлял ему сильное желание мученичества. Старец неоднократно увещевал его, чтобы он оставил этот помысл, что небезопасно вдаваться самопроизвольно в великие искушения. Но когда увидел в брате непреклонность, поступил так: в глухую зимнюю бурную ночь призывает к себе желавшего мученичества брата и посылает его сходить за каким-то делом, кажется, из скита в монастырь.

 Другой человек пришёл просить у старца Павла благословения уйти в монастырь. Тот велел ему прежде залезть на печку и посидеть там. Так молодой человек провёл на горячей печи 12 дней, после чего, выдержав это испытание, был отпущен старцем в монастырь. Впоследствии он стал хорошим монахом на Афоне, где подвизался до конца своих дней.

Ещё в возрасте 16 лет он оставил отчий дом и отправился паломничать по святым местам, и так пространствовал целый год. Когда Павел вернулся домой, отец его сильно наказал и запретил впредь ходить по святым местам. Сам святой впоследствии признавался, что отец не разделял его стремлений, однако не в силах был их изменить: когда Павлу исполнилось 25 лет, он отдал сыну его часть наследства и, благословив поступать с ним по его личному усмотрению, отпустил. Первым делом Павел даровал свободу всем своим крестьянам, а деньги, оставшиеся от продажи имущества, раздал нищим. После этого он смог осуществить свою давнюю мечту – отправиться путешествовать по святым местам.

«Пришел однажды к отцу Леониду приверженный к нему сын его духовный и, просидев в его келье целый вечер, после спросил старца: «Вот я видел, как приходили к вам братия и как вы их принимали. Один брат пришел прежде всех, но всех переждал и подошел к вам последним. Другие, придя, немного ждали, потом подходили к вам и объясняли, что им нужно было. Некоторые же нисколько не хотели подождать, а как только приходили, сейчас же лезли вперед, домогаясь, чтобы вы их немедленно приняли.

«Однажды, – говорил он, – я чувствовал в себе холодность с тонким смущением и рассуждал в себе, что это есть следствие рассеяния и самочиния. Вот уже прошло три дня, как я не был у своего старца, и не поверял моих дел, и не открывал помыслов. Одна мысль говорила мне, что идти к нему незачем, потому что в течение этого времени тобой против совести ничего не сделано. Другая же, напротив, убеждала меня получить от него хотя благословение, могущее укрепить противу козней диавола.

Ученик преподобного Пахомия Великого (память 15/28 мая). Назван «освященным» потому, что первым в своей обители был рукоположен во священники. Родился он около 316 г. в Египте и был сыном богатых родителей. Рано появилось в преподобном стремление к иноческой жизни, 14-ти лет от роду св. Феодор тайно ушел из родительского дома и поселился в одном из монастырей. Услышав о преподобном Пахомии Великом, юноша загорелся желанием увидеть святого старца, надеясь при его помощи лучше познать Бога и Его святую волю.

В 1885 году в Оптину пустынь к старцу Амвросию приехал из Москвы Сергей Васильевич Перлов. Это был человек доброго старого времени, с цельным характером, глубоко-религиозный, энергичный, деятельный, много видавший в своей жизни. Отличаясь необыкновенным благородством души, светлым умом, честностью и высокими правилами, он в то же время соединял в себе редкую доброту, светлый взгляд на жизнь и людей и отзывчивость на все хорошее. Как человек труда, сам пробивший себе дорогу и составивший имя, он вследствие этого выработал в себе самостоятельность и некоторую упругость, что и составляло до конца жизни особенность его характера.

Он говорил: «В последние времена мир будет опоясан железом и бумагой. Во дни Ноя было так: потоп приближался. О нем знал Ной и говорил людям, а те не верили. Он нанял рабочих строить ковчег, и они, строя ковчег, не верили, и потому за работу свою они лишь получали условленную плату, но не спаслись. Те дни – прообраз наших дней. Ковчег – Церковь. Только те, кто будет в ней – спасутся».

Старец определял духовный путь, как «канат, протянутый в тридцати футах от земли. Пройдешь по нему – все в восторге, а упадешь – стыд-то какой!»

С тихим вздохом сказал однажды старец: «Общественная жизнь измеряет годы, века, тысячелетия, а самое главное: «Бысть утро, бысть вечер, день един». Самое твердое – камень, самое нежное – вода, но капля за каплей продалбливает камень. Человеку даны глаза, чтобы он глядел ими прямо».

После мученической кончины святителя Филиппа († 23 декабря 1569 года) тело его было погребено в Отроче монастыре, в Твери. Иноки Соловецкой обители, где он прежде был игуменом, испросили в 1591 году позволение перенести его мощи в свой монастырь. Многострадальное нетленное тело было положено в могилу, приготовленную епископом Филиппом для себя еще при жизни, под папертью храма преподобных Зосимы и Савватия Соловецких, около гроба старца Ионы (Шамина), любимого наставника его в монашеских подвигах.

Однажды к блаженному пришел нечестный торговец со слезами и спросил: «Дедушка, скажите, кто у меня украл товар?» Блаженный Павел, утешая его, сказал: «Не плачь, чоловиче добрый, ты же у людей крав?» — «Крал», отвечает тот. — «Вот и у тебя украли. А ты когда-нибудь помынав своих родителев?» — «Нет, никогда не поминал». — «Ну вот добри люде помянуть». И ещё много говорил ему блаженный в назидание, и привел его к умилению, так что тот и жалеть о пропавшем перестал и ушел от старца утешенный.

о. Матфей в совершенстве овладел внутренней сердечной молитвой Иисусовой, так что даже в короткое время сна она звучала в нем, словно ручеек в весеннюю пору. Вскоре Господь наделил своего избранника еще одним великим даром — прозорливостью. Как «верный раб и добрый» отец Матфей употребил этот талант на пользу ближним. К батюшке часто стали обращаться за советом и утешением.

Одна послушница передает о себе следующее: «Еще при жизни батюшки у меня были большие скорби. Невыразимо тяжело было мне, и не было среди окружающих сочувствующего мне человека. Наконец дошло до того, что у меня заболела грудь и пошла кровь горлом, и я с большим трудом исполняла свое послушание, скрывая от всех свою слабость. Между тем подошло время покоса, я должна была идти наравне с другими, хотя и чувствовала свою полную слабость.