Нам, правда, часто кажется, что происходит что-то нецелесообразное, что-то прямо несогласное с божественными законами. Да ведь не знаем мы, что из этого произойдет в психологии этих исстрадавшихся ныне, не знаем мы, что, быть может, Христос и решил очистить всех, помни – всех, благодаря этим нечеловеческим как бы страданиям. Христос есть предвечная любовь, любовь же николиже отпадает, и Христос с Небесного Своего Престола ни на минуту Своим взором не покидает грешной земли.

Кто старается исправить пороки человеческой слабости, тот должен самую эту слабость на собственных своих плечах держать и как бы взвешивать, а не отвергать. Ибо читаем, что евангельский тот пастырь погибшую овцу возложил на свои плечи, а не оставил. И Соломон говорит: не будь слишком строг – потому что правда должна быть смягчена умеренностью. Доверит ли тебе лечить себя тот, кого ты ненавидишь и который думает, что врач пренебрежет им, а не сожалеть будет о нем?

Когда неправда обвиняет,
Мы поминаем Божий суд:
Напрасно молнии сверкают,
Людские громы не убьют…
А нет, выходит, не напрасно.
Страстну́ю знаем наперёд.

Если даже и страсть тревожит нас, то мы не должны этим смущаться; ибо смущаться в то время, когда тревожит нас страсть, есть дело неразумия и гордости, и происходит от того, что мы не знаем своего душевного устроения и избегаем труда, как сказали отцы.

Сейчас такое время, что мы знаем много молитв, но молимся мало.Едим постную пищу, но не постимся.
Копим сведения о духовной жизни, а опыта ее не имеем.
Исповедуем грехи, но не каемся.

 - Вы ли окрестили ту женщину? — спросил епископ.
   Те не отреклись, подтвердили и сказали, что были приглашены для того таким-то и таким-то из сановников при правителе. Епископ посылает за указанными лицами и спрашивает у них: точно ли они поручились за девицу?
   - Ничего мы не знаем, — отвечали те. — Не знаем и тех, кто сделал это.
   Тогда епископ понял, что это — дело Божие. И пригласив новокрещенную, спросил:
   - Скажи мне, дщерь моя, что сделала ты доброго?
   - Я блудница и бедная... Что же доброго могла я сделать?

Сколько б не рассуждали о смерти атеисты и интеллигенты, она для них остается незнакомкой, явлением, не вписывающимся в круг жизни, явлением потусторонним, потому что они не имеют знания о смерти.
Мы боимся в темноте хулигана, потому что он не знаком нам, мы не знаем его намерений, а с близким человеком и в темноте встреча становится радостной.

Посетили о. Никиту студенты и просили сказать что ни будь в назидание. Старец смиренно отказывался, говоря что они (студенты) больше его знают. «Мы что? Если и знаем малость, то только умом, а вы опытно пережившие здесь все. Это совсем иное дело!»