Так вот видите, дорогие, что усопшие наши всё знают и всё слышат. И мы должны несомненно веровать, что со смертью общение между усопшими и живыми не прекращается, что оно существует. Смерти, как таковой, нет. Только на время человек разрешается от своего тела, оставляет этот видимый и переселяется в другой, невидимый для нас, мир. Спаситель говорит, что Бог не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы (Лк. 20, 38). И бывали случаи, когда усопшие, по воле Божией, являлись живущим, чтобы свидетельствовать им о своей новой жизни, или побудить молиться, или предупредить о какой-либо опасности, являя им таким образом бессмертие души человеческой.

Бдение есть погашение плотский разжжений, избавление от сновидений, исполнение очей слезами, умягчение сердца, хранение помыслов, лучшее горнило для сварения приятной пищи, укрощение злых духов, обуздание языка, прогнание мечтаний.

Приготовление это (в церковной практике оно называется говением) продолжается несколько дней и касается как телесной, так и духовной жизни человека.

Телу предписывается воздержание, т.е. телесная чистота (воздержание от супружеских отношений) и ограничение в пищи (пост). В дни поста исключается пища животного происхождения - мясо, молоко, яйца и, при строгом посте, рыба. Хлеб, овощи, фрукты употребляются в умеренном количестве. Ум не должен рассеиваться по мелочам житейским и развлекаться.

Когда читаем мы в Библии, в Третьей и Четвертой книгах Царств об изумительных деяниях святого пророка Илии, то поражается ими ум наш, изумляемся мы весьма многому: изумляемся необыкновенной ревности его о славе Божией и полному бесстрашию его в деле насаждения веры среди народа языческого (а таков был тогда народ израильский); изумляется ум наш, когда читаем о его необыкновенных чудесах; изумляемся более всего, пожалуй, тогда, когда читаем о поразительной силе молитвы его, ибо знаете вы, что он молитвой своей повелевал даже стихиям: он запретил дождю падать на землю Палестинскую в течение трех с половиной лет, а потом опять молитвой своей низвел он дождь на землю.

«Однажды преподобный Серафим (Саровский. – о. П.Г.), будучи иеродиаконом, служил Божественную литургию в Великий четверток. После малого входа Серафим возгласил в царских вратах: "Господи, спаси благочестивые и услыши ны”. Но едва, обратясь к народу, навел на предстоящих орарем и сказал: "И во веки веков”, как озарил его луч ярче солнечного света. Взглянув на это сияние, он увидел Господа Иисуса Христа в образе Сына Человеческого, во славе и неизреченным светом сияющего, окруженного небесными силами: ангелами, архангелами, херувимами и серафимами, как бы роем пчелиным, – и от западных церковных врат идущего по воздуху»[2].

«Дьявол, зная, какое великое благо — молитва, старается во время нее возмутить подвижника греховными суетными помыслами и мечтаниями, чтобы отвратить его от молитвы и молитву сделать бесплодной. Из среды помыслов, мечтаний и ощущений греховных, из среды этого порабощения нашего, тем сильнее возопием и будем вопить молитвою ко Господу, подобно израильтянам возстенавшим от дел и возопившим. И взыде, говорит Писание, вопль их к Богу от дел. И услыша Бог стенание их (Исх. 2:23-24)» (свят. Игнатий Брянчанинов).

— Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную
— Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную
— Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную

Четки-то какие удобные, узелки прям один к одному. Добротно сделано.
Еще 90 молитв и все, баеньки. Может лучше встать? Ага, чтобы стоять и о ногах думать? Нет, лучше сидя, но о Боге думать. Святые отцы знали толк в молитве. Нечего велосипед тут изобретать.
— Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную

Итак, дорогие, помолимся сейчас к Воскресшему Господу, чтобы Он простил согрешения, вольные и невольные, нашим отшедшим отцам, братиям, матерям и сестрам и вселил их в места светла, в места прохладна со всеми праведными, от века Ему угодившими, чтобы и наши родные преисполнились ныне вместе с нами радостью о славном Воскресении Его и на наше восклицание: Христос Воскресе!

Поражай супостатов именем Христовым, т. е. молитвою, ибо крепче сего оружия нет ни на небе, ни на земле. Молитва – утверждение мира, умилостивление Бога о грехах, не обуреваемая волнами пристань, просвещение ума, секира отчаянию, разрушение печали, рождение надежды, утишение гнева, заступница судимых, спасение погибающих: она и кита сделала домом Ионе, Иезекииля от врат смертных возвратила к жизни, отрокам вавилонским пламень превратила в росу; молитвою св. Илия заключил небо: «Не одожди по земли лета три и месяц шесть»

Но как враг спасения боится коленопреклонения! Какую только хулу и сомнения к ним не наводит! Чтобы только человек не пользовался ими. Ибо, как ни странно, коленопреклонениями враг спасения – диавол – совершенно бывает обезоружен».

Мать Матроны решила отдать будущего ребенка в приют князя Голицина в соседнее село Бучалки, но увидела вещий сон. Еще не родившаяся дочь явилась Наталии во сне в виде белой птицы с человеческим лицом и закрытыми глазами и села ей на правую руку. Приняв сон за знамение, богобоязненная женщина отказалась от мысли отдать ребенка в приют. Дочь родилась слепой, но мать любила свое «дитя несчастное».

 Преподобный Лук, уроженец Елладский, от юных лет возлюбив иноческие подвиги, ушёл тайно от своей матери и в одном из Афинских монастырей постригся в новоначалие.
   Евфросиния (имя его матери), зная благонравие сына, хотя и догадывалась о святом его поступке, но, будучи вдовой, не могла переносить разлуки и беспрестанно жаловалась Богу

Говоря о внешнем молчании, святые отцы учат благоразумному молчанию - молчанию с рассуждением о том, когда оно полезно и необходимо, а когда от него надо отказаться. О том, что внешнее молчание не во всех случаях полезно, также как не всегда грешны разговоры, говорит, например, преподобный Пимен Великий:

 

В церковь я вообще не ходила и ничем духовным не интересовалась. Узнав от одной женщины, которая показала мне фотокарточку отца Симеона, его адрес, я быстро согласилась поехать к нему в Печоры, не считая его духовным врачом, а считая его обыкновенным врачом, помогающим больным. У меня не было никакого понятия ни о вере, ни о Богослужении, ни о постах и священных таинствах