Знаете вы также, что св. апостол Фома не присутствовал вместе с другими учениками в это время: ему явился вместе с другими апостолами Господь Иисус только через восемь дней и сказал Фоме: «Подай перст твой сюда, и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим» (Ин. 20, 27).

Слово Божие, то есть Писание, Пророками и Апостолами нам переданное, люби как самого Бога, потому как Божье слово есть слово уст Божьих. Если Бога любишь, то непременно и Слово Божие любишь, потому что Слово Божие есть послание, письмо Божие к нам, недостойным, и есть высочайший Его дар, данный нам для спасения.

Кто любит Спасителя своего, тот не будет нарушать этой печати: тот со всей верностью хранит знамение скорби и сетования по Возлюбленном. Ибо, хотя предание, равно как и смерть Господа, послужило – своими последствиями – к спасению всего мира, но тем не менее это действие – самое черное и отвратительное. Мне даже представляется оно преступнее самого распятия. Ибо распинатели Господа не знали Его, как должно; «аще бо быша разумели, не быша Господа славы распяли» (1Кор. 2:8). А здесь кто предает? Собственный ученик, один из двенадцати, то есть ближайший, – предает тот, кто слышал все беседы Господа, был свидетелем Его жизни и чудес, разделял с Ним, в продолжение более трех лет, и радости, и печали.

Видно, еще есть в тебе дух гордости, который противится смирению, смиренный же во всех приключающихся оскорблениях не смущается, но не престает искать спасения душевного.

Мы никакого доброго дела не можем творить без помощи Божией, а когда думаем, что будто что-либо сделали угодное Богу, то от самого сего мнения уже дело наше Богу не угодно.

«Естество наше так склонно к угождению себе, что во всех делах своих, даже самых добрых и духовных, ищет успокоения и услаждения себя самого, и этим, незаметно и утаенно, похотливо питается как пищею.

После всего этого предание так неожиданно в предателе, что сама Церковь в недоумении будет заутра вопрошать: «Кий тя образ, Иудо, предателя Спасу содела? Еда от лика апостольского тя отлучи? Еда дарования исцелений лиши? Еда иных ноги умыв, твои же презре? Еда от трапезы тя отрину? О, коликих благ не памятлив был еси!» (Утреня Великой Пятницы. Седален, глас 7-й).

Надобно и нам сшествовать Ему. Это долг всякого, кто исповедует, что силою страстей Христовых стал он тем, чем теперь есть, и кто надеется еще получить нечто столь великое и славное, что и на ум то никому придти не может.

Самый первый человек, увидев себя нагим, устыдился. Столько бесчестия в наготе! Если же и телесная нагота подвергает такому стыду, то кольми паче большим покрывается стыдом и бесчестием страстей та душа, которая обнажена от Божественной силы, не имеет на себе и не облечена по всей истине в неизреченную, нетленную и духовную ризу — самого Господа Иисуса Христа.

Всякий монах после пострижения — перед Господом как ребенок, безгрешный, перед которым открывается новая жизнь. Только от самого монаха теперь зависит, сможет ли он остаться таким же чистым сердцем, как стоявший перед Спасителем ребенок. А по Преданию мы знаем, что тем мальчиком был будущий святой Игнатий Богоносец, претерпевший мученичество за Христа и оставшийся верным Ему, несмотря ни на что. Или человек изберет другое — и будет верным лишь своим желаниям, которые возведет в закон для себя и для всего мира. И захотев перехитрить всех, в результате обманет лишь самого себя…

Если ты хочешь помочь Церкви, то старайся лучше исправить себя самого, а не других. Если ты исправишь самого себя, то сразу же исправится частичка Церкви. И понятно, что если бы так поступали все, то Церковь была бы приведена в полный порядок.

Оптинские старцы являли собой пример того, как правильно относиться к скорбям и искушениям, которых было очень много в их жизни.
Врагу ненавистно духовное руководство, старчество, которое обессиливает его козни, так же как ненавистна умносердечная непрестанная молитва, без которой нельзя стяжать даров духовного рассуждения и самого старчества. Поэтому так ополчается враг на старцев.

Святые Косма и Дамиан, братья по плоти, родились в провинции Асия, в области Ефес. Их отец, знатный язычник, принял христианскую веру некоторое время спустя после рождения сыновей, но из-за его преждевременной смерти они остались на попечении благочестивой матери Феодотии. Будучи христианкой с самого детства, она старалась воспитать их в благочестии, побуждая подражать ее добродетелям.