Житие духовного сына преподобного Нектария

Архимандрита Бориса (Холчева)

Одна из духовных дочерей о. Бориса вспоминает: «Мы по двое ежедневно дежурили на северном вокзале, ссылали тогда больше всего на север. Арестованных обычно привозили на вокзал в закрытом автобусе, у которого только наверху были узенькие окошечки. Он был темно-серого цвета, и все москвичи называли его «черный ворон». Заключенных высаживали, выстраивали и под конвоем вели к приготовленным вагонам на посадку. Как раз когда мы с Анной Федоровной Родниковой дежурили, увидели уже на перроне группу арестованных, которых вели под конвоем. Среди них были о. Борис, Сергей Алексеевич Никитин и еще двое из нашего храма. О. Борис, увидев нас, поднял руку, чтобы нас благословить, но конвоир так ударил его прикладом, что он упал на одно колено.

На соседней платформе оказались сестры Сергея Алексеевича, кто-то из них крикнул: «Сережа!», но он и виду не показал, что это ему кричат. Хотелось проводить, но идти около них конвоиры не позволяли, и мы обежали какими-то дворами, чтобы попасть на товарную станцию, откуда отправляли арестованных. Но, конечно, опоздали. Они уже были в вагонах, и у каждой двери столыпинского вагона стоял конвоир. Анна Федоровна была бойчей меня, разговорилась с конвоиром и упросила взять от нас маленькую передачку».

К о. Сергию людей привлекала его личность, пламенность его веры, его любовь к Церкви, его глубокие по содержанию и действенные проповеди. У о. Сергия было много неоценимых качеств для того, чтобы быть руководителем, и первое из них – требовательная и чуткая, неподкупная совесть, необыкновенная искренность и отсутствие всяких поз, глубокий ум и сердце, чуткое ко всему прекрасному, ревность и знание святоотеческого учения о духовном пути, желание идти путем добрым, унаследованная от отца способность хорошо разбираться не только в духовных, но и в житейских ситуациях, и, наконец, доброта и отзывчивость к настоящему страданию других. О. Сергий не терпел никакой неискренности, фальши и этого же требовал от детей своих, прививая им это всем своим существом, словом и примером.

Несмотря на свою строгость, когда дело касалось какого-либо действительного горя или болезни духовного чада, о. Сергий был само сочувствие, старался все устроить, все сделать, найти врача и лекарства, даже материально помочь, когда это было ему возможно.

 

На Духов день, 9 июня 1930 года, в Козельске по тра­диции состоялась ярмарка, на которую съехалось несколько тысяч человек. В этот день произошло столкновение кре­стьян с милицией, во время которого был убит крестьянин, власти решили воспользоваться случившимся и арестовать часть монахов, обвинив их в подстрекательстве к мятежу. 19 августа 1930 года было арестовано сорок человек – монахов и мирян, и среди них игумен Пантелеймон; его обвинили в руководстве «монашеско-монархической» груп­пой, которая будто бы ставила своей задачей реставрацию монархического строя. Все арестованные были отправлены в тюрьму в Сухиничи. После   предъявления   следователем   обвинения   игумен Пантелеимон сказал: «Организатором и руководителем как Подпольного  монасты­ри,   так  и  контрреволю­ционной   монархической группы города Козельска я  не  был.   По  этой ли­нии никаких указаний   никому  не  да­вал  и  никакого участия по этой  деятельности  не принимал.    Работы,    никакой    против    советской власти никогда не вел.    В   Козельске никого   монастыря   и    не   было...   Концентрация монашествующих    в    городе    Козельске, произошла  из-за непосредственной близости монастырей Оптина Пустынь и Шамордино. Их ликвидация вынудила монахов поселиться в Козельске. Из других же городов и мона­стырей приезжали просто потому, что в Козельске жили Старцы схимонахи, а не потому, что кто-то этим вопросом умышленно занимался и преднамеренно стягивал монашествующих в Козельск».
27 ноября 1930 года тройка ОГПУ приговорила игу­мена Пантелеимона к десяти годам заключения, но затем срок был сокращен до пяти лет, и отец Пантелеймон был направлен сначала в Вишерский лагерь, а затем в ссылку и юрод Елец. По окончании срока, в 1935 году, он устроился псаломщиком во Введенском храме в Ельце.
Здесь его застало безпощадное гонение 1937 года. Игумен Пантелеймон был арестован 16 сентября 1937 года, заключен козельскую тюрьму и на следующий день допрошен.
Вы признаете себя виновным в предъявленном вам обвинении? – спросил его следователь.

В 1903 году Иван приехал в Оптину Пустынь; две недели он прожил в ней и беседовал с настоятелем, который, увидев высокий духовный настрой благочестивого юноши, принял его в обитель послушником. Поначалу он нес послушание портного в скиту. Здесь 27 ноября 1911 года прп. Варсонофий, старец Оптинский, постриг Ивана в монашество с именем Иоанникий, а в 1914 году, 16 ноября, скитский пономарь отец Иоанникий был рукоположен в сан иеродиакона. С 1917 года он был экономом в архиерейском доме у епископа Калужского Феофана (Тулякова). В 1918 году иеродиакон Иоанникий был мобилизован в тыловое ополчение и прослужил здесь два года. В 1921 году епископ Феофан рукоположил его в сан иеромонаха и направил служить в село Сухиничи неподалеку от Калуги. В 1927 году епископ Феофан был переведен на другую кафедру; назначенный вместо него епископ Стефан (Виноградов) возвел в 1928 году иеромонаха Иоанникия в сан игумена и определил его настоятелем Георгиевского монастыря в городе Мещевске.

Направляя отца Иоанникия в монастырь, Владыка благословил его помогать всем престарелым монахам и монахиням, жившим тогда при монастыре. В 1929 году монастырь закрыли, а на его месте была организованна коммуна «Искра». Отец Иоанникий после закрытия монастыря был назначен настоятелем мещевского собора. Монахи закрытой обители образовали вокруг собора некое подобие монастырской общины с уставными службами в соборе. Они жили теперь по частным квартирам, но все строго выполняли устав. Отец Иоанникий, исполняя благословение епископа, помогал монашествующей братии, и в особенности тем, кто по старости или по болезни не мог себя содержать. Наличие вокруг городского собора некоторого числа монашествующих обратило на себя внимание властей. В это время властями проводилась коллективизация, к которой они сами относились как к мероприятию рискованному и оттого опасались крестьянских восстаний и сопротивления – или пассивного, когда они готовы были идти на физическое сопротивление. Священнослужителей и монахов власти считали первыми своими врагами, а зная, что это наиболее просвещенные люди, почитали их врагами вдвойне.

Днесь радостно ликует Церковь Русская, яко мати чада
прославляющи новомученики и исповедники своя:
святители и иереи, царственныя страстотерпцы,
благоверныя князи и княгини, преподобныя мужи и жены и
вся православныя христианы, во дни гонения безбожнаго
жизнь свою за веру во Христа положившия
и кровьми Истину соблюдшия. Тех предстательством,
долготерпеливе Господи, страну нашу в Православии
сохрани до скончания века.

Тропарь Новомученикам и Исповедникам Российским

 

Девятнадцатого июля в Святой Обители празднуют память преподобномученика Евфимия Оптинского. Мученичество – это наивысший подвиг в христианстве, ибо мученик отдает все, что имеет – жертвует всей своей жизнью, исповедуя веру. И с каждым страдальцем Христовым происходит чудо: благодатью Святаго Духа он приемлет мужество и силы для перенесения пыток, безусловно превосходящих человеческое естество.

Такой наивысший подвиг для христианина подъял и преподобномученик Евфимий. Будущий Святой родился в 1875 году в селе Буда Монастырская Калужской губернии в семье зажиточного крестьянина Алексея Павловича Любовичева. Отец скончался, когда мальчику исполнилось тринадцать лет, и с этого момента и до тех пор, пока не пришел срок военной службы, он стал жить с братом. Отслужив в армии, прмч. Евфимий в 1902 году поступил в Оптину Пустынь и 31 августа 1910 года был зачислен послушником в число братии.