Ещё в возрасте 16 лет он оставил отчий дом и отправился паломничать по святым местам, и так пространствовал целый год. Когда Павел вернулся домой, отец его сильно наказал и запретил впредь ходить по святым местам. Сам святой впоследствии признавался, что отец не разделял его стремлений, однако не в силах был их изменить: когда Павлу исполнилось 25 лет, он отдал сыну его часть наследства и, благословив поступать с ним по его личному усмотрению, отпустил. Первым делом Павел даровал свободу всем своим крестьянам, а деньги, оставшиеся от продажи имущества, раздал нищим. После этого он смог осуществить свою давнюю мечту – отправиться путешествовать по святым местам.

«Пришел однажды к отцу Леониду приверженный к нему сын его духовный и, просидев в его келье целый вечер, после спросил старца: «Вот я видел, как приходили к вам братия и как вы их принимали. Один брат пришел прежде всех, но всех переждал и подошел к вам последним. Другие, придя, немного ждали, потом подходили к вам и объясняли, что им нужно было. Некоторые же нисколько не хотели подождать, а как только приходили, сейчас же лезли вперед, домогаясь, чтобы вы их немедленно приняли.

«Епископ некоторого города впал в болезнь, по причине которой все отчаялись в его жизни. Там был женский монастырь. Игумения, узнав, что епископ отчаянно болен, посетила его, взяв с собою двух сестер. В то время как она беседовала с епископом, одна из учениц ее, стоявшая у ног епископа, прикоснулась рукою к ноге его. От этого прикосновения возгорелась в болящем лютая брань блудная. Страсти лукавы. Он начал просить игумению, чтоб она оставила сестру при нем для услужения ему, приводя в причину такой просьбы недостаток в собственной прислуге

«Однажды, – говорил он, – я чувствовал в себе холодность с тонким смущением и рассуждал в себе, что это есть следствие рассеяния и самочиния. Вот уже прошло три дня, как я не был у своего старца, и не поверял моих дел, и не открывал помыслов. Одна мысль говорила мне, что идти к нему незачем, потому что в течение этого времени тобой против совести ничего не сделано. Другая же, напротив, убеждала меня получить от него хотя благословение, могущее укрепить противу козней диавола.

«Один брат, – рассказывает батюшка сестрам, – живя в монастыре много лет, был невнимателен к обязанностям монашества: то к обедне опоздает, то утреню проспит... Все почитали его нерадивым. При кончине же его все с удивлением заметили какую-то необыкновенную радость, светившуюся на его лице, и спросили его:

– Что ты так весел? Разве тебе не страшно умирать? Ведь ты всегда жил в небрежении.

– Нет, не страшно, – отвечал он. – Со времени вступления моего в монастырь я никого не осуждал и ни на кого злобы не имел. Жил я все время с полной верой в слова Спасителя: не осуждай – и не будешь осужден, прощай – и будешь прощен. Теперь же я видел Ангелов Божиих, разорвавших рукописание грехов моих. Поэтому я радостно отхожу в вечность.

«Один благочестивый инок, – рассказывает старец, – старался научиться молитве Иисусовой и наконец после великих усилий приобрел себе этот дар непрестанного призывания всесильного имени Иисусова, коим всю жизнь нещадно поражал невидимых духов злобы. Не имея возможности лично приступить к подвижнику лукавый враг поселил ненависть и злобу к нему в сердце другого брата-инока, который с той поры всячески старался повредить и досадить своему брату.

Пришел однажды один бесноватый в Скит, и была о нем молитва в церкви, и не выходил демон, потому что был свиреп. Говорили клирики: «Что будем делать с сим демоном? Никто не может изгнать его кроме аввы Виссариона. И если станем звать его для себя, он не придет в церковь. Сделаем же так: вот прежде всех приходит он в церковь; сделаем, чтобы страждущий сидел на его месте, и когда он взойдет, станем на молитву, и скажем ему: разбуди брата, авва». Так и сделали. И когда пришел старец утром, стали на молитву и сказали ему: «Разбуди брата, авва». Он сказал ему: «Встань и выдь отсюда», – и тотчас вышел из него демон, и стал здоров человек с того дня.

Праздник Сретения Господня относится к древнейшим праздникам христианской Церкви. Известно, что в день этого торжества произносили проповеди святители Мефодий Патарский (+ 312), Кирилл Иерусалимский (+ 360), Григорий Богослов (+ 389), Амфилохий Иконийский (+ 394), Григорий Нисский (+ 400), Иоанн Златоуст (+ 407). Но, несмотря на раннее происхождение, этот праздник до VI века совершался не так торжественно. В 528 году, при императоре Юстиниане (527 - 565), Антиохию постигло бедствие - землетрясение, от которого погибло много народа. За этим несчастьем последовало другое. В 544 году появилась моровая язва, уносившая ежедневно по несколько тысяч человек. В эти дни всенародного бедствия одному из благочестивых христиан было открыто, чтобы празднование Сретения Господня совершать торжественнее.

На вопрос одной женщины, является ли грехом пожелание смерти, старец Иоиль ответил: «Если желаешь умереть, чтобы освободиться от страданий, это, конечно, грех, ибо ты ропщешь на Бога, попускающего тебе страдать. Но если ты желаешь умереть, дабы не грешить и не огорчать своими грехами Бога, то это совсем не грех. И снова, если ты желаешь умереть, потому что не выносишь разлуки с Богом и хочешь перейти поближе к Нему, тогда твое желание трижды благословенно».

Старец Филофей писал своему духовному чаду: «На то, какое житие тебе избрать, брачное или безбрачное, да будет воля Божия, поскольку часто люди желают одного, а Бог повелевает другое. И брачное житие хорошо, но безбрачное, девственное лучше и выше, ибо неженатый заботится о том, как угодить Богу, а женатый – как угодить жене и миру. Бог не принуждает никого ни к женитьбе, ни к безбрачию. Человек сам должен избрать один или другой образ жизни.

Один святой старец часто молился Богу о том, чтобы ученики его, по смерти, вместе с ним в рай вошли. «Господи, – говорил он, хотя я и грешник, но, уповая на Твои щедроты, надеюсь получить спасение. Не разлучи меня в будущей жизни от учеников моих; но сподоби и их вместе со мною быть в Твоем Царствии!» На эту молитву Господь ответил старцу следующим образом. В соседнем монастыре был праздник, и старец вместе с учениками был позван на оный. Старец не хотел было идти; но во сне ему было возвещено, чтобы он непременно шел, но только после своих учеников. Пришло время, и ученики старца пошли на праздник.

Он говорил: «В последние времена мир будет опоясан железом и бумагой. Во дни Ноя было так: потоп приближался. О нем знал Ной и говорил людям, а те не верили. Он нанял рабочих строить ковчег, и они, строя ковчег, не верили, и потому за работу свою они лишь получали условленную плату, но не спаслись. Те дни – прообраз наших дней. Ковчег – Церковь. Только те, кто будет в ней – спасутся».

Старец определял духовный путь, как «канат, протянутый в тридцати футах от земли. Пройдешь по нему – все в восторге, а упадешь – стыд-то какой!»

С тихим вздохом сказал однажды старец: «Общественная жизнь измеряет годы, века, тысячелетия, а самое главное: «Бысть утро, бысть вечер, день един». Самое твердое – камень, самое нежное – вода, но капля за каплей продалбливает камень. Человеку даны глаза, чтобы он глядел ими прямо».

Один молодой человек спросил его: «Батюшка, жениться мне или нет?» Ответ был таким: «Ищи спасения. Когда корабль тонет в море, матросы думают о спасении, а не о ремонте каюты. Если женитьба для тебя – спасение, то женись и не сомневайся, а если это каюта на тонущем корабле, то гибель. Ищи спасения, а там Господь всё управит».
Юноша пояснил ответ старца так: «Далеко смотрел добрый батюшка. Ведь корабль – это наш тонущий мир, а каюта – наши страсти. Если думать о женитьбе как о способе удовлетворения своих страстей, то это смерть, а если супружество – спасительный круг в море греха, то это спасение».

Преподобный Амвросий много писал о борьбе со страстями. Старец указывал на первоочередную борьбу с главными страстями, после победы над которыми отсекутся и другие страсти, от них происходящие:

«…для очищения нив душевных удобнее делить оные на три поля, начиная сперва очищать часть поля сугубого славолюбия, то есть искания человеческой славы и похвалы, или превозношения и презрения других и наконец третье поле сугубого сребролюбия, то есть любоимения и любостяжания.