17/30 октября 1865 года почил архимандрит Мелетий (Антимонов) - родной брат преподобного Исаакия I Оптинского — оптинский постриженик, впоследствии подвизался в Тихоновой пустыни Калужской епархии, а затем в Киево-Печерской Лавре был экклесиархом Великой церкви.

Из книги Сергея Нилуса "Жатва жизни": "Пишет духовник Киево-Печерской Лавры иеромонах Антоний к именитому курскому купцу Федору Ивановичу Антимонову о последних днях жизни родного брата Федора Ивановича, екклесиарха Великой церкви, архимандрита Мелетия. Прочти его со мной вместе, мой дорогой читатель!

Иеромонах Иларий (Червячков-Гурьянов) почил о Господе 23 сентября/6 октября 1872 года. В миру Иван Иванович Червячков или Гурьянов, из козельских купцов. С детства часто бывал он в Оптиной пустыни и до поступления в монастырь пользовался наставлениями старца иеромонаха Леонида (в схиме Льва). "Однажды, - рассказывал он, - готовясь к Святому Причастию и исповедовавшись у одного из монастырских духовников, почувствовал в душе смущение и перед самой литургией пошел объяснить об этом старцу. Старец, как имевший от Бога дар напоминать относившимся к нему забвенные грехи, сказал:

И раз у них весь облик звероподобный, чудовищный и сатанинский, то и ум и мысли у них чудовищные, бесчеловечные и дьявольские; как и то, о чем они помышляют, тоже преисполнено смертоносного яда, клеветы и лжи. А произносимые ими слова извергаются из их уст, подобно горящим светильниками и раскаленным жаровням, прожигающими несчастных нищих и невиновных людей, пострадавших от предательства и лжесвидетельства. Так написано у Иова: Из уст его исходят как бы свечи горящие, и разлетаются как искры огненные (Иов. 41:10); Соломон показывает, что лжесвидетели, как пожар, разжигают ложь и вызывают суды и ссоры между братьями: Разжигает ложь свидетель неправедный и насылает суды посреди братий (Притч. 6:19).

Как душе, совлекшейся своей земной оболочки, нет границ ни во времени, ни в пространстве, так нет их и для мысли: из пределов родного края, где я провел свое детство и юность свою, исполненную сладких мечтаний, где холод рассудочного опыта разбил в черепки и прахом развеял хрупкий сосуд грез детства, юношеского задора

«Поступил я сначала, в молодых летах, в число братства Оптиной пустыни, в скит, под руководство старца иеромонаха Леонида. Объятый ревностью к иноческим подвигам, я положил себе в мысли ничего не делать без благословения моего старца, даже (кроме полуденной и вечерней трапезы, когда вместе с пищей предлагается братиям и квас для питья) ничего не пить, а терпеть жажду до тех пор, пока сам прозорливый старец велит и благословит напиться. Так и шло некоторое время.

Был в Оптиной один брат, который часто докучал старцу отцу Леониду, чтобы дозволил ему носить вериги. Старец, который сам с очень многих вериги снимал, долгое время никак не соглашался с желанием брата, всегда объясняя ему, что не в веригах спасение. Наконец, желая проучить брата самым делом, призвал монастырского кузнеца и сказал ему так: «Когда придет к тебе такой-то брат и будет просить тебя сделать ему вериги, дай ему хорошую пощечину».

«В первый год моего вступления в монастырь пришел я однажды с смущенным духом к духовному моему отцу, старцу отцу Леониду, и, плача, говорил ему, что приезд моей матери и сестры смущает меня. Батюшка же, думая, что я побеждаюсь слабостью любви плотской к родительнице своей и уже жалею о разлуке с ней, пришел от того в такую ревность по Бозе и досаду, что, сильно ударив меня по щеке, сказал: «Любовь ли к матери предпочел любви к Богу? И этим ли платишь Ему за изведение свое из мира, слабодушный?!»

«Однажды, – говорил он, – я чувствовал в себе холодность с тонким смущением и рассуждал в себе, что это есть следствие рассеяния и самочиния. Вот уже прошло три дня, как я не был у своего старца, и не поверял моих дел, и не открывал помыслов. Одна мысль говорила мне, что идти к нему незачем, потому что в течение этого времени тобой против совести ничего не сделано. Другая же, напротив, убеждала меня получить от него хотя благословение, могущее укрепить противу козней диавола.

«Однажды пришел ко мне некто из братии и ска­зал: «Прости меня, отче, и помолись о мне: я краду и ем». Я спросил его: «Зачем же? Разве ты голоден?»

Он отвечал: «Да, я не насыщаюсь за братской трапе­зой и не могу просить». Я сказал ему: «Отчего же ты не пойдешь и не скажешь игумену?» Он отвечал мне: «Стыжусь». Говорю ему: «Хочешь ли, чтоб я пошел и сказал ему?» Он говорит: «Как тебе угодно, господи­не». Итак, я пошел и объявил о сем игумену. Он сказал мне: «Окажи любовь и позаботься о нем как знаешь». Тогда я взял его и сказал келарю при нем: «Окажи лю­бовь, и когда придет к тебе сей брат, давай ему, сколь­ко он хочет, и ни в чем не отказывай ему».

Подлинно блаженное дело – не грешить: а согрешающим – не отчаиваться, но плакать о том, в чем согрешили, чтобы слезами опять улучить блаженство. Посему прекрасно «всегда молитися и не стужати», как говорит Господь (Лк.18:1). И Апостол еще говорит: «Непрестанно молитеся» (1Фес.5:17), то есть и ночью, и днем, и всякий час. Не только входя в церковь, но и в другие часы не оставляй о сем попечения; напротив того, работаешь ли, спишь ли, или находишься в дороге, или ешь, или пьешь, или лежишь – не прерывай молитвы, ибо не знаешь, когда придет требующий души твоей. Не жди воскресного дня или праздника, не разбирай различия мест, но, как сказал пророк Давид, молись «на всяком месте владычества»

Однажды монах-пустынник, преподобный Питирим, имел видение. Ему явился Ангел Божий и сказал: "Иди в Тавенский монастырь. Там увидишь сестру, носящую на голове тряпку. Она служит всем с любовью и переносит безропотно от них презрение. Сердце же ее и мысли всегда пребывают с Богом. А ты сидишь в уединении, но мыслью обходишь всю вселенную".

Больного старца принесли на носилках, но судьи грубо приказали ему подняться и отвечать стоя. Пока шел допрос, воины поддерживали ослабевшего от болезни святителя. На суде выступили лжесвидетели, оклеветавшие святого в изменнических связях с сарацинами. Пристрастные судьи не стали даже слушать оправданий святителя. В глубокой скорби он сказал: "Господу известно, какое великое благодеяние окажете вы мне, если скоро предадите смерти".

Пришел однажды один бесноватый в Скит, и была о нем молитва в церкви, и не выходил демон, потому что был свиреп. Говорили клирики: «Что будем делать с сим демоном? Никто не может изгнать его кроме аввы Виссариона. И если станем звать его для себя, он не придет в церковь. Сделаем же так: вот прежде всех приходит он в церковь; сделаем, чтобы страждущий сидел на его месте, и когда он взойдет, станем на молитву, и скажем ему: разбуди брата, авва». Так и сделали. И когда пришел старец утром, стали на молитву и сказали ему: «Разбуди брата, авва». Он сказал ему: «Встань и выдь отсюда», – и тотчас вышел из него демон, и стал здоров человек с того дня.