Припомните в житии Андрея, Христа ради юродивого, как ему открыто было внутреннее настроение одного человека. Все чтили сего человека за трудолюбие, приветливость и воздержание. Но святой Андрей, подошедши, увидел змия сребролюбия, обвившегося вокруг шеи его. Вот одно было в наружности, а другое внутри.

Все лето, начиная с ранней весны, Трофим трудился на монастырских полях. Отец его, Иван Николаевич, по профессии был механизатором. Он часто брал с собой в поле сына-подростка Леню и научил его водить трактор. «Самое главное следи, сынок, за бороздой – говорил отец, – и держи руль в руках покрепче. Поле-то оно широкое, но любит точность». И Леня старательно исполнял заветы родителя.

Сказал авва Лонгин: Как мертвец не ест: так и смиренный не может осудить человека, хотя бы даже видел его поклоняющимся кумирам.

Как тогда следует относиться к некоторым попыткам наших современников приравнять христианскую веру ко всем остальным религиям?
    Эти попытки ошибочны, ибо кровь Сына Божьего не может быть приравнена к чернилам литератора. Это — опасный эксперимент, ибо «Бог поругаем не бывает» (Гал.6:7). И хотя мы, как члены древней Восточной Церкви, снисходительны ко всякому человеческому существу, нам строжайше запрещено приравнивать истину Откровения, переданную нам Богом, к религиям и философиям, созданным людьми.

Авва Моисей рассказывал нам, что говорил ему о себе авва Серапион: когда я был молод, сидел вместе с аввою Феоною; встав однажды от трапезы, по действию дьявола похитил я одну долю хлеба и съел ее тайно от аввы моего.

Отец Гавриил часто раздавал людям деньги. Иногда давал очень много. Однажды он хотел поехать на такси, но таксист отказывался везти его, думая, что это какой-то бродяга, у которого нет денег. Они долго ездили по всему Тбилиси, и таксист переживал, что этому бродяге нечем будет заплатить.

Говорящий же, что я нисколько не терплю вреда от того, что слушаю или говорю о мирских делах, подобен слепому, которому если принесут светильник, не видит света его, равно как и света от солнца, освещающего весь мир.

Последний в своей жизни Великий Пост отец Василий провел строже обычного. Кроме обязательных продолжительных монастырских служб, он еще подолгу молился по ночам в своей келии. В Великий Пяток, во время богослужения, ему надо было канонаршить. Батюшка вышел на солею, но вдруг почему-то замер с книгой в руках и долго молчал. «Ужасеся о сем небо, и солнце лучи скры» – проканонаршили с клироса, и хор запел.

Авва Исаия сказал: если придет к тебе помысл – осудить ближнего в каком-либо грехе, то сначала подумай о себе самом: не более ли его сам ты грешен? И если ты думаешь, что делаешь доброе, – не надейся, что ты угодил Богу. Тогда не дерзнешь осуждать ближнего.

Авва Феодул рассказывал: "Есть здесь недалеко от Фара, как раз посредине между святой Софией и святым Фавстом, гостиница. При ней был и гостиник. Однажды он просил меня прийти в гостиницу и на несколько дней заменить его. Придя в гостиницу, я встретил остановившегося там инока, родом сирийца. Он не имел ничего, кроме власяницы, плаща и нескольких хлебов.

Тот блажен, кто в состоянии искренно исповедать: "Сила моя ничтожна, разум мой жалок, воля моя - неустойчива. Господи, помоги мне!"