«Какая темница не имела меня узником…»
Апостол Павел

Продолжаю знакомить читателей нашего сайта с жизнью и деятельностью выдающихся иерархов Православной Церкви - тех, кого она величественно именует святителями. Сегодняшний выпуск рубрики «Святители Божии» посвящён святителю Афанасию, епископу Ковровскому, исповеднику и песнописцу (1887-1962). Его память Святая Церковь будет отмечать 28 октября.

Божиим Провидением в истории нашего народа никогда, даже в годину самого лютого гонения на людей, желающих жить благочестиво, не исчезали подвижники, которые, подобно путеводным звёздам, указывали людям спасение как смысл бытия. Одним из таких радетелей веры и ревнителем славы Божией является Преосвященный Афанасий, епископ Ковровский, прославленный нашей Церковью и названный ею исповедником и песнописцем по его жертвенной любви к Богу и творческому служению.

Подвиг этого святителя выпал на годы самых тяжких испытаний и гонений, через которые прошла Россия. Это было в первой половине XXстолетия, самой страшной в истории страны. Житие духоносного и доблестного служителя правды Божией можно сравнить с духовной лестницей, ступенями которой являлись радости постижения Истины и горести жизненных бурь. Эта духовная лестница возвела угодника Божия из горнила земных злоключений к Престолу Царя Небесного.

Родился будущий епископ Афанасий (Сергей Григорьевич Сахаров) 2 июля (ст. ст.) 1887 года, в праздник Положения честной ризы Пресвятой Богородицы. Родители Сергия, Григорий и Матрона, жили во Владимире. Отец, уроженец Суздаля, был надворным советником, мать происходила из крестьян. Их доброта и благочестие стали благодатной почвой, на которой взрастали духовные дарования их единственного сына. Наречённый в честь печальника земли Русской - преподобного Сергия Радонежского, будущий Владыка глубоко воспринял беззаветную любовь к Церкви и Отечеству, которая так отличала самого великого русского святого. Подобно преподобному Сергию святителя Афанасия можно полноправно называть образцом для монашествующих.

Детские и юношеские годы Сергия Сахарова прошли в древнем граде Владимире-на-Клязьме.

Трудности и испытания в жизни Сергия начались с малолетства, став той жизненной средой, в которой он духовно мужал. Отца мальчик лишился в раннем возрасте, но в матери своей нашёл всё, что нужно было для достойного вхождения в жизнь. Она желала видеть его в монашеском чине, и за это Сергий был признателен ей всю жизнь. Мальчик охотно ходил в приходскую церковь, никогда не тяготился продолжительностью церковных служб. Богослужение как высшая степень молитвы было его главной любовью. Он с детства предощущал себя служителем Церкви и даже сверстникам своим дерзновенно говорил, что будет архиереем.

Благочестивый отрок легко выучился рукоделию, мог шить и вышивать даже церковные облачения. Это очень пригодилось ему в дальнейшем, во время ссылок и лагерей, когда он шил себе облачения и ризы для икон. Однажды Владыка изготовил даже специальный походный антиминс, на котором совершал Божественную литургию для православных христиан в заключении.

Начальное учение давалось отроку Сергию нелегко, но он не ослабевал в прилежании, и Господь щедро благословил Своего будущего служителя и исповедника. Владимирскую духовную семинарию, а затем и Московскую духовную академию благочестивый юноша окончил весьма успешно. Особенно серьёзно будущий Владыка углубился в вопросы богослужения и святости. На полях личных богослужебных книг Владыки можно найти множество примечаний, уточнений, разъяснений особо трудных слов.

Ещё в Шуйском духовном училище Сергий Сахаров пишет свой первый литургический гимн — тропарь чтимой Шуйско-Смоленской иконе Божией Матери. Академическое его сочинение «Настроение верующей души по Триоди постной» уже свидетельствует о большой осведомленности автора в вопросах составления церковных гимнов.

Первым учителем и духовным наставником Сергия был архиепископ Владимирский Николай (Налимов), оставивший по себе благоговейную память. Следующим педагогом стал известный богослов и строгий аскет, ректор Московской духовной академии епископ Феодор (Поздеевский), который и постриг его в монахи с именем Афанасий, в честь Патриарха Цареградского.

Церковные послушания иеромонаха Афанасия начались с Полтавской духовной семинарии, где его отметили как талантливого преподавателя. Но в полную силу учёного-богослова угодник Божий вошёл в родной Владимирской семинарии, проявив себя убеждённым и вдохновенным благовестником слова Господня. Иеромонаха Афанасия вводят в Епархиальный совет, возлагают ответственность за состояние проповеди на приходах епархии. Он же заведует беседами и чтениями при Успенском кафедральном соборе города Владимира, освещая многие злободневные вопросы тогдашнего времени.

Иеромонаху Афанасию было тридцать лет, когда в России произошёл октябрьский революционный переворот. В это время начали часто собираться так называемые «епархиальные съезды», на которых поднимали голову люди, враждебные вековым православным устоям русской жизни. Всё это требовало строгой церковной оценки и должного отпора.

В лавру Преподобного Сергия в 1917 году съехались представители всех российских мужских монастырей. На этом съезде иеромонах Афанасий (Сахаров) избирается членом исторического Поместного Собора Русской Церкви 1917-1918 годов, где работает в отделе по богослужебным вопросам.

В это же время он начинает работу над знаменитой службой Всем святым, в земле Российской просиявшим, ставшей замечательным литургическим памятником его любви к нашей Святой Церкви и стране. Этот труд стал главным в его жизни. Сутью этого богослужебного творения Владыки являются известные ныне всем слова «Русь Святая, храни веру православную! В ней же тебе утверждение.»  Иеромонаху Афанасию принадлежала мысль избрать для стихир на «Господи, воззвах» по одной стихире из Общей Минеи каждому лику святых, а в каноне расположить святых по областям. Каждая песнь канона - особого церковного гимна завершалась, также по его идее, тропарём иконе Божией Матери, наиболее чтимой в этой области. Рассматривавший новую службу член Священного Синода митрополит Сергий (Страгородский) внёс в неё составленный им самим тропарь «Яко же плод красный...». Подготовленный первый вариант службы рассматривал затем и Святейший Патриарх Тихон.

Революция пронеслась по России, как смерч, пролила море христианской крови. Новая власть начала грубое глумление над мощами святых угодников Божиих, истребление духовенства и разорение православных храмов. Верующий народ видел в непрекращающихся бедствиях в нашем Отечестве, гонениях на Церковь Христову исполнение грозных пророчеств о самых тяжких испытаниях.

В 1919 году в ходе антирелигиозной кампании началось глумление над тем, что особенно дорого Православию, — нетленными останками святых угодников Божиих. Во Владимире, как и в других русских городах, в агитационных целях прошла так называемая демонстрация вскрытых мощей народу: их выставляли на всеобщее обозрение в обнажённом виде. Чтобы пресечь надругательство, владимирское духовенство под руководством иеромонаха Афанасия, члена епархиального совета, установило в Успенском соборе дежурство. В храме стояли столы, на которых лежали святые мощи. Первые дежурные — иеромонах Афанасий и псаломщик Александр Потапов ожидали народ, толпившийся у дверей храма. Когда открылись двери, иеромонах Афанасий провозгласил: «Благословен Бог наш...», в ответ ему раздалось: «Аминь» — и начался молебен Владимирским святым. Входящие люди благоговейно крестились, клали поклоны и ставили у мощей свечи. Так предполагаемое поругание святынь превратилось в торжественное их прославление.

Вскоре священноначалие Русской Православной Церкви ставит ревностного пастыря на другое ответственное место: его (уже в сане архимандрита) назначают наместником двух древних монастырей епархии — Боголюбского и Рождества Пресвятой Богородицы.

Важнейшим и переломным событием в жизни святителя Афанасия стало поставление его из архимандритов во епископа Ковровского, викария Владимирской епархии. Произошло это в Нижнем Новгороде 10 июля 1921 года. Возглавил хиротонию митрополит Владимирский Сергий (Страгородский), будущий Патриарх Московский и всея Руси.

Главной заботой и болью святительского подвига Владыки Афанасия стало ни противодействие властей духовной жизни, ни разруха и даже ни закрытие храмов и монастырей, а появление внутри Церкви нового раскола - обновленчества.

Семена обновленчества как раскольнического течения, стремящегося уничтожить Русскую Православную Церковь, были посеяны задолго до октябрьского переворота. До революции псевдоправославные новации проникли в стены духовных школ, религиозно-философских обществ и стали уделом некоторой части интеллигентствующего духовенства. Новые российские власти использовали реформаторские идеи для раскола Церкви, но опирались они не на интеллигентствующее меньшинство, а на огромную массу конформистов и маловеров внутри церковной ограды.

Противостоянием святителя Афанасия обновленческому расколу явилась не столько борьба с еретическими убеждениями, сколько обличение иудина греха — отступничества от Церкви Христовой, предательства её законных святителей, пастырей и мирян в руки палачей.

Святитель Афанасий объяснял своей пастве, что раскольники, восставшие против канонического епископата, возглавляемого Патриархом Тихоном, не имеют права совершать церковные Таинства, а потому храмы, в которых они совершают богослужения, безблагодатны. Он заново освящал осквернённые раскольниками церкви, увещевал отступников приносить покаяние вместе с приходом, обличая тех, кто не раскаялся. Запрещая общаться с обновленцами, чтобы вразумить их, святитель при этом просил не питать к ним злобы за захват ими православных святынь, так как святые, как говорил Преосвященный, всегда бывают духом только с православными.

Агрессия безбожной власти к святителю проявила себя очень быстро. Большевики ещё накануне возведения его в сан епископский грозили ему страшными карами, а первый арест святителя произошёл 30 марта 1922 года. Он положил начало многолетним тюремным мытарствам Владыки Афанасия. Но, как это ни покажется странным, положение заключённого Владыка считал более лёгким, чем положение тех, кто, оставаясь на воле, терпел бесчисленные притеснения от обновленцев. Он даже называл тюрьму «изолятором от обновленческой эпидемии». Путь Владыки по тюрьмам и ссылкам был нескончаемым и изнурительным – длинною более тридцати лет. Какие только темницы не видели его узником?! Он был в заключении во владимирской тюрьме, Таганской в Москве, Зырянской, туруханской; в лагерях: Соловецком, Беломоро-Балтийском, Онежском, Мариинских в Кемеровской области, Темниковских в Мордовии...

9 ноября 1951 года окончился последний срок лагерных мытарств шестидесятичетырехлетнего святителя. Но и после этого его держали в полной неизвестности о дальнейшей судьбе, а затем в принудительном порядке поместили в дом инвалидов на станции Потьма (в Мордовии), где режим содержания почти не отличался от лагерного. Во время тридцатидесятилетних ссылок святитель Божий верно служил Господу и трудился на благо Церкви, составляя службу всем святым, в земле Российской просиявшим.

Архипастыря могли арестовать прямо в дороге, как случилось однажды при объезде им Юрьев-Польского уезда. В 1937-1938 годах его неоднократно арестовав, готовили к немедленному расстрелу.

В начале Великой Отечественной войны Владыку отправили в Онежские лагеря Архангельской области пешим этапом, причём сотни километров свои вещи заключенные несли на себе. В результате тяжёлой дороги и голода Владыка так ослабел, что всерьез готовился к смерти... Навсегда на его ногах остались рубцы от штыков конвоиров и собачьих клыков.
Онежские лагеря сменились бессрочной ссылкой в Омской области. В одном из совхозов возле городка Голышманово Владыка работал ночным сторожем на огородах. Затем был переселён в город Ишим, где жил на средства, присылаемые друзьями и духовными чадами.

Зимой 1942 года епископа Афанасия неожиданно этапировали в Москву. Следствие длилось полгода. Допрашивали около 30 раз, обычно ночами. Каждый допрос шёл часа четыре, но однажды продолжался целых девять часов. Иногда за четыре часа допроса мог быть написан всего один лист протокола, а иногда — больше десяти листов... Ни разу на допросах Владыка не только никого не оговорил, но и не совершил самооговора.

Но вот объявлен приговор: 8 лет заключения в Мариинских лагерях Кемеровской области, прославившихся своей жестокостью. Работы для «идейных врагов соввласти» назначались самые тяжёлые и грязные.

Летом 1946 года Владыку вновь по этапу отправляют в Москву для нового следствия по ложному доносу. Но вскоре доносчик отказался от своих показаний, и Преосвященного отправили в Темниковские лагеря Мордовии отбывать срок до конца. Физически он был уже слаб и мог заниматься только плетением лаптей. Через два года Владыку отправили в Дубровлаг (в той же Мордовии), где по возрасту и состоянию здоровья он уже не работал.

Однако ни при каких обстоятельствах святитель не терял веры в Бога и чувства великой к Нему благодарности. Еле живой после пыток, сдерживая стон, святитель часто говорил близким людям: «Давайте помолимся, похвалим Бога!» И первым запевал: «Хвалите имя Господне». И пение это его оживляло. Вновь пришедших узников Владыка ободрял: «Не падай духом. Господь сподобил тебя, по Своей великой милости, немного за Него пострадать. Благодари Бога за это!»
Лагерные работы были всегда изнурительными, а часто и опасными. Однажды Владыку Афанасия назначили инкассатором, чем он очень тяготился. Вскоре у него похитили тысячу рублей, о чём пришлось доложить начальству как о собственной недостаче. Не разбираясь в деле, власти тут же наложили на заключенного тяжелые взыскания...
На Соловецких островах Владыка Афанасий заразился тифом. Ему угрожала смерть, но Господь явно хранил Своего страдальца, и Владыка выжил буквально чудом.

Но при этом постоянном утомлении святитель видел духовную пользу — возможность проявить силу своей веры. Он неизменно держался устава Святой Церкви, никогда не прерывал молитвенного правила, молясь не только келейно, но и в обществе своих сокамерников. Даже в лагере он строго держал посты, находя возможность готовить постную пищу.
С окружающими Владыка держался просто и задушевно, находил возможность духовно утешать тех, кто «с воли» обращался к нему за поддержкой. Никогда нельзя было увидеть его праздным: то он работал над литургическими заметками, то украшал бисером бумажные иконки святых, то ухаживал за больными.

7 марта 1955 года епископа Афанасия освободили из Потьминского инвалидного дома, который своим лагерным режимом окончательно подорвал его здоровье. Вначале Владыка поселяется в городе Тутаеве (Романов-Борисоглебск) Ярославской области, но затем выбирает для места жительства поселок Петушки Владимирской области.
Хотя с этого времени епископ формально был на свободе, власти всячески сковывали его действия. В Петушках, например, ему разрешали совершать богослужения только при закрытых дверях храма и без архиерейских регалий.

В 1957 году прокуратура Владимирской области вновь рассмотрела дело 1936 года, по которому проходил Владыка Афанасий. Святитель был допрошен на дому, приведённые им в свою защиту доводы не были признаны убедительными. Реабилитации не состоялось...

Утешением для Владыки были богослужения в Троице-Сергиевой лавре — ведь он, помня свой монашеский постриг в её стенах, всегда считал себя в числе её братии. Несколько раз Владыка сослужил Святейшему Патриарху Алексию (Симанскому), а 12 марта 1959 года участвовал в хиротонии архимандрита Никона (Лысенко) во епископа Уфимского.
На одном из богослужений Владыки Афанасия молящиеся заметили, что во время Евхаристического канона он ходил над полом храма, его как будто плавно выносила из алтаря какая-то волна...

Святитель Афанасий тяжело переживал новый этап либеральных гонений на Церковь в период «оттепели», умножал молитвы русским святым и Матери Божией — Покровительнице Руси. Он даже свой уход на покой стал рассматривать как уклонение от борьбы с наступающим злом и хотел просить назначения викарным епископом, но подорванное здоровье не позволило продолжить общественное служение. Как бы тяжела ни была жизнь Владыки Афанасия, он никогда не унывал. Напротив, в тюрьмах, лагерях, ссылках он преисполнялся какой-то удивительной энергии, находя спасительные для души занятия. Именно там, в застенках, возникла удивительная в литургическом смысле служба Всем русским святым. Она получила свою законченность после обсуждения с иерархами, которые были заключены вместе с Владыкой Афанасием.
Одним из иерархов был и архиепископ Тверской Фаддей, прославленный Церковью как священномученик. И вот 10 ноября 1922 года в 172-й камере Владимирской тюрьмы впервые было совершено празднование Всем русским святым по исправленной службе.

Смерть матери побудила Владыку не только к горячим сыновним молитвам о ней, но и к написанию фундаментального труда «О поминовении усопших по Уставу Православной Церкви», который был высоко оценен митрополитом Кириллом (Смирновым).

В августе 1941 года Преосвященный Афанасий составил «Молебное пение об Отечестве», исполненное глубокого покаяния и необычайной молитвенной силы, обнимающее все стороны жизни нашего Отечества. В периоды заключений Владыкой были составлены молебные пения «О сущих в скорбях и различных обстояниях», «О врагах, ненавидящих и обидящих нас», «О сущих в темницах и заточении», «Благодарение о получении милостыни», «О прекращении войн и о мире всего мира»...

Святитель Афанасий поистине пел Богу «дондеже есмь» (Пс. 45, 1), пел даже во вратах смерти, и Господь сохранил Своего служителя для любимых им Церкви и Отечества.
Годы исповедничества веры Христовой в лагерях и тюрьмах, как бы ни были они тяжелы и ужасны, стали на жизненном пути Владыки Афанасия не потерей, а приобретением. Они стяжали его смиренной душе тот благодатный свет духа, которого так недостает миру. На этот внутренний свет сразу со всех сторон потянулись люди, каждый со своими наболевшими жизненными вопросами. И люди эти встречались с человеком чистой души, наполненной непрестанной молитвой. Его лик всегда светился божественным добром и улыбкой.

Никто никогда не слышал от святителя ни слова ропота на тюремное прошлое. Каждого пришедшего встречал он незлобием, добротой, участием и любовью. Он делился с каждым своим богатым жизненным опытом, раскрывал смысл Евангелия и житий святых угодников Божиих, помогал пастырям приводить пасомых к истинному покаянию.

Святитель любил в жизни всё прекрасное, видя в нём отблеск вечности, и умел находить это прекрасное повсюду. Живя в Петушках, Владыка получал до 800 писем в год, поддерживая переписку со многими бывшими соузниками, скорби которых переживал как свои. К Рождеству и Пасхе он посылал по 30-40 посылок нуждающимся в помощи и утешении.

Духовные дети Владыки Афанасия вспоминают, как он был прост и внимателен в общении, как ценил самую малую услугу, за которую всегда старался отблагодарить.

Живя скромно, он почти не обращал внимания на внешность людей. Не любил славу и честь людскую, учил творить добро только во славу Божию, чтобы не лишиться будущего воздаяния. Наставлял, что таланты — это дар Божий и ими нельзя гордиться.

Однажды на вопрос «Как спастись?» он ответил: «Самое главное — это вера. Без веры никакие самые лучшие дела не спасительны, потому что вера — фундамент всего. А второе — это покаяние. Третье — молитва, четвертое — добрые дела. И хуже всякого греха — отчаяние». К покаянию Владыка учил прибегать как можно чаще, сразу, как только осознаётся грех, — очищать душу слезами раскаяния.

Молитва заполняла всю жизнь святителя и была такой живой и сильной, что молящиеся с ним отрешались от всего земного. И многие по его молитве получали скорую помощь. Владыка часто говорил, что в трудных случаях жизни надо молитвенно прибегать к тому святому, чьё имя ты носишь. Молитвенному обращению к нашим заступникам — святым Православной Церкви — он придавал особое значение. Прозорливость свою Владыка скрывал, обнаруживая её в исключительных случаях и только ради пользы ближних, к нуждам которых никогда не оставался равнодушным и чьи немощи нёс так терпеливо...

Еще в августе 1962 года святитель Афанасий начал говорить, что ему пора умирать. Когда однажды ему ответили, что близкие чада не перенесут разлуки с ним, он строго заметил: «Разве можно так привязываться к человеку? Этим мы нарушаем свою любовь ко Господу. Не одни ведь, а с Господом остаётесь».

За несколько дней до блаженной кончины Владыки Афанасия из Сергиевой лавры приехали наместник архимандрит Пимен, благочинный архимандрит Феодорит и духовник игумен Кирилл, что очень обрадовало Преосвященного. Это был канун пятидесятилетия его монашеского пострига. В самый день, в четверг, Владыка был особенно благостным, благословляя всех присутствующих.

Но вот приблизилась смерть. Владыка уже не мог говорить, погружённый в молитву. Однако в пятницу вечером он тихо сказал в последний раз: «Молитва вас всех спасёт!» Затем написал рукой на одеяле: «Спаси, Господи!»
В воскресенье 28 октября 1962 года, на память святителя Иоанна Суздальского святитель тихо предал свой дух Богу. Он предсказал этот день и час заранее...

В городе Петушки с любовью сохраняется домик на улице Советской, где святитель Афанасий провёл последние четыре года своей богоугодной жизни. Посетите этот небольшой, но наполненный безграничной любовью святителя, домик. Там вас встретит любовь святителя: вы не уйдёте от него без духовного дара, утешения, а возможно и чуда.

Автор - Протоиерей Александр Бутрин, клирик Преображенской церкви г. Балашиха.